Никита Хрущев - Воспоминания. Время. Люди. Власть. Книга 2

Из числа коммунистических лидеров Китая я хорошо знал представителя компартии Китая в Коминтерне, очень популярного среди московских рабочих и часто выступавшего на митингах. Когда мы обращались к нему с просьбой приехать на какой-либо завод, он никогда не отказывал. Да он и сейчас еще живет в Москве, всегда оставаясь нашим другом. Независимо от того, какую позицию занимают сегодняшние лидеры КНР, он продолжает сохранять дружеские отношения с нашей Коммунистической партией и нашим народом. Это товарищ Ван Мин [16] ВАН МИН (Чэнь Шаоюй. 1904–1974) – член КПК с 1925 г., генеральный секретарь ее ЦК в 1931 г., сторонник единого фронта с Гоминьданом. В 1931–1945 гг. член Политбюро и секретарь ЦК. Член Президиума Исполкома Коминтерна в 1932–1943 гг. В 1942 г. окончательно уступил лидерство в партии Мао Цзэдуну. С 1949 г. – на незначительных постах в партии и новом правительстве Китайской Народной Республики. Затем, в 1956–1969 гг., – член ЦК КПК. В 1956 г. уехал на лечение в Москву и в Китай не вернулся. В 1960–1970-х гг. выступал с критикой политики Мао Цзэдуна. – прекрасный коммунист. Правда, в 20 – 30-е годы мне не приходилось заниматься китайскими вопросами, и я не знал ни структуры компартии Китая, ни ряда ее руководителей. Помню, что довольно часто они упоминались в нашей печати, но их фамилии я сейчас не могу припомнить. Однако о Мао Цзэдуне [17] МАО ЦЗЭДУН (1893–1976) – один из создателей компартии Китая (КПК) в 1921 г. Стал членом Политбюро ЦК КПК, с 1933 г. – председатель Центрального народного правительства; в 1954–1959 гг. председатель КНР. В 1956 г., опасаясь, что начавшееся в СССР развенчание Сталина подорвет его личную власть в Китае, сменил курс, обвинил советское руководство в ревизионизме и начал проводить резко враждебную к СССР политику. В 1958–1960 гг. проводил политику «большого скачка» с целью в несколько лет догнать развитые страны, чем подорвал экономику Китая и привел страну к голоду. В 1966–1976 гг., с целью консолидации своей власти, организовал «культурную революцию», разрушившую все, что еще оставалось. я тогда ни разу не слыхал.

После нападения Японии на Китай у нас установились довольно тесные связи с Чан Кайши, несмотря на то, что он враждебно относился к компартии Китая. Сталин поддерживал Чан Кайши, видя в нем прогрессивную силу, ведущую борьбу против японского империализма и за освобождение Китая. Считаю, что это была правильная позиция. Нужно было его поддерживать, потому что его разгром означал бы усиление Японии, усиление нашего общего врага, который на Дальнем Востоке являлся нашим врагом номер один. Позже, когда я встречался с Мао Цзэдуном, он упрекал Сталина за то, что Сталин вел такую линию в отношении Чан Кайши. Но ведь Сталин не содействовал внутренней политике Чан Кайши и помогал ему, поскольку тот вел борьбу против Японии, что нам было выгодно.

Аналогичную политику проводил, например, Черчилль, который поддерживал Советский Союз во время Второй мировой войны, хотя оставался нашим политическим врагом. Он был таковым с первого дня рождения Советского государства и остался им до самой своей смерти. Но Черчилль – разумный политик, который считал полезным, когда началась борьба с Гитлером не на жизнь, а на смерть, объединить усилия Англии и СССР. Это не значит, что Черчилль в какой-то степени принял Советскую власть и желал сделать что-то доброе советскому народу. Вовсе нет! Его толкнули на союз с нами сложившаяся в мире ситуация и соображения выгоды для собственной страны. Исходя из этого же принципа Советский Союз поддерживал Чан Кайши.

На нашей границе с Китаем во время второй мировой войны было спокойно. Я говорю о том участке границы, который контролировался Чан Кайши. На участке же, куда уже вышли японцы, напряженность все время возрастала, часто возникали различные конфликты. Японцы постоянно нас «прощупывали». Когда они после первых своих побед на Тихоокеанском театре военных действий стали терпеть поражения, ситуация на континенте начала постепенно складываться в пользу Китая. Его армия в свою очередь стала одерживать отдельные победы, потому что Японии было уже не до Китая. После разгрома гитлеровской Германии и ее сателлитов Советский Союз спустя три месяца включился в войну против Японии. Наши Вооруженные Силы успешно сыграли свою роль на завершающем этапе разгрома Японии. По договоренности с союзниками мы тогда освободили Маньчжурию и северную половину Кореи и тогда же обрели возможность более действенно помогать Китаю, включая широкое содействие материальными ресурсами и вооружением.

Когда вторая мировая война завершилась, СССР больше стал заниматься вопросами Китая. Мы решили оказать прямую помощь Мао Цзэдуну и Народно-освободительной армии в борьбе за государственную власть. В результате разгрома Японии ее Квантунская армия, сложив оружие, оставила нам огромное количество трофеев. Значительная их часть, особенно боевая техника, была передана китайским коммунистам. У нас имелась договоренность насчет этого оружия с союзниками в том смысле, что мы не имели права передавать его ни одной из воюющих в Китае группировок. Поэтому его надо было передать Мао так, чтобы не создалось впечатления, что мы нарушили обязательство. И вот мы его куда-то завозили, люди Мао якобы «похищали» его и вооружали свою армию. К тому времени они уже создали крупные силы, оснащенные и трофейным японским оружием.

Впервые я лично услышал о действиях Мао, когда во время войны А.И. Микоян, как наш полпред, ездил в Яньань [18] ЯНЬАНЬ (Фуши) – город в китайской провинции Шэньси, в пещерных горных жилищах возле которого размещался в 1936–1947 гг. ЦК КПК. на встречу с Мао. Сталин хотел выяснить нужды китайских коммунистов для организации им помощи. Помнится, после возвращения Микояна Сталин обсуждал проблемы Китая в тесном кругу собравшихся за обедом и несколько недоумевал: «Что за человек Мао Цзэдун? У него какие-то особые, крестьянские взгляды, он вроде бы боится рабочих и обособляет свою армию от горожан». Особенное недоумение вызвало у нас поведение Мао, когда его армия, успешно продвигаясь на юг, подошла к Шанхаю и несколько недель не вступала в него. Я уже упоминал, что ответил нам Мао по этому поводу, связав линию своего поведения с невозможностью прокормить шесть миллионов шанхайцев. Сталин возмущался: «Что это за марксист? Он считает себя марксистом, но не идет на помощь шанхайским рабочим, ответственность за судьбу которых не хочет брать на себя».

В ту пору я работал еще на Украине и мог узнавать в деталях, что происходит в Китае и что мы делаем для Китая, только от Сталина, когда приезжал в Москву. Когда же китайские коммунисты одержали в 1949 году победу, меня как раз перевели в Москву, где я стал первым секретарем областного и городского комитетов партии и одновременно секретарем ЦК ВКП(б). Теперь я все время общался со Сталиным и поэтому оказался в курсе вопросов, которые касались Китая. Ведь без Сталина никто у нас такие вопросы не только не решал, но и вообще ими никак не занимался. Не думаю, что я относительно Китая знал все. Основные вопросы Сталин решал с Молотовым. Но мне было известно, что Советский Союз все шире оказывал помощь Мао Цзэдуну, чтобы закрепить его завоевания. Победу коммунисты одержали там в открытой вооруженной борьбе. США помогали организовывать контрфронт, так что гражданская война продолжалась в Китае длительное время после разгрома японцев. Коммунисты нуждались в нашей помощи и получали ее прежде всего оружием.