Оскар Скейя - Выжить любой ценой. Немецкий пехотинец на Восточном фронте. 1941—1945

Новым местом назначения для нас стал Кременчуг, и, чтобы добраться туда, нам пришлось проделать долгий путь в 160 километров. К нашему несчастью, железнодорожное сообщение было прервано, и нам пришлось самим искать скорейший способ добраться до места службы. Мы пришли к заключению, что единственным реальным способом было отправиться туда пешком. 14 февраля мы вышли (бежали. – Ред.) из Ворошиловграда и проследовали через Горловку, Сталино, Мариуполь, Запорожье, Днепропетровск и наконец добрались до Кременчуга. Дорога в суровые зимние дни была тяжелой. Дивизия стояла в Кременчуге в ожидании пополнения, чтобы компенсировать потери в боях. Недавние бои выдались для нее тяжелыми. Дважды части дивизии оказывались в западне, попадая в окружение в Донбассе, но каждый раз нам удавалось благополучно вырваться. Во второй раз дивизия отошла в район Кременчуга, где теперь ожидала прибытие пополнения. 2 апреля, получив свежее пополнение, дивизия доложила о готовности к развертыванию.

5 апреля нам поступил приказ выдвигаться на Славянок. Вскоре после прибытия туда наши командиры направили нас на 20 километров восточнее, в городок Александрова [24] Очевидно, Рай-Александровка. у реки Северский Донец. Мы сменили стоявшую там дивизию и взяли на себя оборону городка. Наши силы включали в себя в основном разведывательные и штурмовые подразделения. Обеспечение обороны городка продлилось до 12 мая, после чего нас сменил другой полк, и мы без происшествий были отведены назад на 9 километров. Новое место развертывания было спокойным, возможно, даже слишком спокойным для наших командиров. Поэтому в 4 часа утра они отправили нас в очередной марш, на этот раз на 10 километров на восток, к переднему краю. По прибытии мы то и дело перемещались туда-сюда вдоль линии фронта. Нам объясняли, что целью таких перемещений было ввести противника в заблуждение, убедить его, что у нас больше сил, чем мы имели на самом деле. В реальности, как мне казалось, один и тот же полк просто гоняли бесцельно совершать марши то туда, то сюда.

18 мая снова настало время моего трехнедельного отпуска. Я отправился домой навестить мать. Я предвкушал, как снова ее увижу. Хорошо было и то, что можно оказаться далеко от передовой и на какое-то время не думать о ней. Я приехал домой 22 мая, был рад быть дома, но в глубине души не мог найти себе места. Я не мог перестать думать о том, что этот отпуск скоро закончится, что меня снова отправят на войну. Мы часто вместе слушали новости. В новых передачах сообщали, что русские угрожают нам на участке фронта вдоль реки Северский Донец. 13 июня мой отпуск подошел к концу. Почему-то меня не оставляло ощущение, что он был последним. Пришло время возвращаться на проклятую Богом территорию России.

17 июня я прибыл в Славянок, где, как оказалось, меня ждала целая куча проблем. Русские вышли на окраину города и установили там свою артиллерию. Мы знали, что теперь у них есть преимущество при захвате у нас города. Я искал свой батальон и не мог найти его. Тогда я обратился к охраннику на железной дороге и спросил у него, куда девалась моя дивизия. Я знал, что моя часть занимает позиции севернее Славянска, и у меня был приказ следовать туда. Итак, я отправился пешком. Я вышел на основное шоссе, что вело из Славянска на Харьков; где-то здесь стояла моя дивизия. По дороге мне попалось новое кладбище для немецких солдат. Я остановился и подумал, что за время моего отсутствия многие из моих товарищей успели лечь в эту землю навечно. Вскоре я вышел на линию связи и еще через полтора часа пути нашел свою дивизию. Там меня проинструктировали, где искать мой батальон.

В 10 часов вечера повара наконец сумели доставить в роту еду, что было невозможно сделать под огнем днем. Я отнес свою порцию в палатку и начал обустраиваться. Пока я ел, осматривался вокруг. Появилось много новых лиц, в том числе целая рота, укомплектованная тюркскими народами России. Это были солдаты Власова, а этих сразу можно было опознать по раскосым глазам. Их вид вызывал жалость. Наверное, это было самое слабое подразделение солдат, когда-либо воевавшее в германской армии [25] В данном случае речь идет о так называемом «туркестанском легионе», подразделения которого предателю Власову непосредственно не подчинялись. .

Несмотря на то что я распаковал некоторые свои пожитки, я сомневался, что сумею устроиться удобно. Враг был слишком близко. Могло случиться все что угодно. Мы все гадали, что ждет нас через несколько ближайших дней. А потом огонь русской артиллерии настроил нас совсем на другой лад.

Наша позиция располагалась на опушке леса. Неприятель укрылся за ровным участком местности всего в двух сотнях метров от нас. Этот русский огонь не был непрерывным, но они вели его и днем, и ночью. Наш противник не собирался успокаиваться, так как, насколько мы знали о его целях, он намеревался захватить город Славянск к 25 июня. У нас создавалось ощущение, что мы не сможем остановить русских, так как мы хорошо знали о слабости наших сил на этом участке. Но нам удалось удерживать Славянск и после 25 июня, и нас утешало то, что мы хоть в какой-то степени сумели нарушить планы врага.

Спустя месяц город пал и оказался в руках неприятеля, но это случилось только потому, что мы выполнили плановый отвод наших войск. Военное руководство решило, что наша армия должна отойти назад к реке Днепр и там провести перегруппировку. Мы начали отход 25 июня [26] Славянск был окончательно освобожден от немцев 6 сентября 1943 года в ходе Донбасской наступательной операции. . Отступление проходило очень медленно. Мы начали уничтожать в городе все имеющие мало-мальски важное значение объекты. Мы взорвали все железнодорожные пути, ведущие в город. Мы взрывали каждый железнодорожный мост и уничтожали переправы через реку. Кроме того, из города было уведено все население – все люди и весь скот. Наконец весь город предали огню. Это было ужасное зрелище. Когда мы выходили из города, мы слышали крики его жителей и видели обгорелые останки животных. Мы поступали так в каждом городе, в каждом поселке на своем пути. С наступлением ночи можно было видеть на много километров вдаль горящие поселки, которые мы оставляли за собой по окончании нашего марша через Восточную Украину. Это было жуткое зрелище, и мне оно совсем не доставляло удовольствия.

Методичный отход немецкой армии продолжался много месяцев. На нашем пути горели пшеничные поля, горел скот. 27 сентября мы переправились через Днепр и вошли в город Днепропетровск [27] Автор, очевидно, был в составе тыловых частей, обеспечивавших выполнение директив о «выжженной земле» Гитлера и Манштейна. . После того как последняя дивизия переправилась через реку, мы взорвали все мосты. По берегу Днепра мы немедленно оборудовали новые позиции. Они должны были стать нашими зимними квартирами, но, к нашему удивлению, русские на другом берегу уже смотрели нам в лица. Мы обнаружили, что в 20-х числах сентября многие их подразделения уже форсировали Днепр.