Анатолий Терещенко - Воин эпохи Смерша

Поэт Василий Александровский в стихотворении «Рабочий», именно этого периода, пишет:

Ему вторит Николай Тихонов «Из песен свободы»:

Труд советских людей – строителей предвоенных пятилеток, когда закладывался фундамент коллективизации и индустриализации страны, воспевался и в песнях поэтами, и живописцами на картинах. Броские полотна, написанные К. Богаевским – «Нефтепромыслы», Н. Денисовским – «Выпуск чугуна», К. Николаевым – «Прокладка железнодорожного пути в Магнитогорске» и другими мастерами кисти, призывали к честному, самоотверженному труду.

Сложная жизнь машин и механизмов – вращение шестеренок, стук молотов и колес, стрекот игл, гул моторов, стройки и цеха, лязг и грохот, зарево и дымы мартеновских печей, напряжение мускулов и монотонность движений – все подходило для увековечивания в поэзии, прозе, живописи, фотографии и кино.

Мало кто сегодня знает, что в Стране серпа и молота трудились гастарбайтеры из США. Они помогали в СССР строить социализм. Пик эмиграции из Америки пришелся на 1931 год. Тогда советское торговое представительство в Нью-Йорке «Амторг» опубликовало рекламу, в которой сообщалось, что Советский Союз нуждается в тысячах специалистов и приглашает их работать во славу Страны Советов.

В феврале 1930 года между «Амторгом» и фирмой американского архитектора Альберта Кана был подписан договор, согласно которому фирма Кана становилась главным консультантом советского правительства по промышленному строительству. Она получила пакет заказов на строительство промышленных предприятий стоимостью два миллиарда долларов (около 250 миллиардов долларов в ценах нашего времени).

Эта фирма обеспечила строительство более 500 промышленных объектов Советского Союза. Тяжелая индустрия выполнила план первой пятилетки досрочно – за четыре года и три месяца на 108 %. В своем докладе на XVII Съезде ВКП(б) в январе 1934 года Сталин по поводу досрочного перевыполнения планов первой пятилетки заявил: «Это значит, что страна наша стала прочно и окончательно – индустриальной страной».

А сегодняшние либералы в бешеной критике прошлого отвергают то, что явилось фундаментом нашей Великой Победы в войне с гитлеровским нацизмом.

К чему они привели Россию в девяностые годы, сегодня знает каждый россиянин, – к развалу и разлому всего того, что было наработано нашими предками.

Надо отметить, что в конце двадцатых и начале тридцатых годов в Америке был пик Великой депрессии. А в СССР, наоборот, кипели стройки. Везде нужны были работящие, умеющие что-то делать руки. Однако не только рабочие места прельщали представителей Нового Света. Янки были поражены нашими достижениями в социальной сфере: бесплатным образованием, бесплатным жильем, особенно такой же бесплатной медициной, что было чудно им, гражданам холодного и бездушного капитала.

На зов Советской России откликнулись тысячи американских гастарбайтеров, объединившихся в колонии. Они были в Москве и Горьком, Нижнем Тагиле и Магнитогорске, в Карелии и на Украине.

Александр Шурепов видел, как американские умельцы активно трудились на его малой родине – автозаводе в Нижнем Новгороде. Руками американцев вкупе с советскими рабочими были построены два гигантских тракторных завода – Харьковский и Челябинский, а также Магнитка, Днепрогэс, Уралмаш и другие предприятия.

Американцы работали честно и самоотверженно, показывая русским, как надо работать на нормальных станках, закупленных за рубежом. Они постепенно адаптировались к быту и традициям Советской страны. Однако мечта о новом доме оказалась миражом. Конец тридцатых годов – период Большого террора – развеял радужные мысли о спокойной жизни. Ежовские репрессии перетерли судьбы многих американцев в холодную золу. Одни попадали под мясорубку казней, других отправляли в лагеря Сибири и Дальнего Востока – на «трудовое перевоспитание».

Итак, мечте американцев о «светлом будущем» в СССР не суждено было сбыться. А ведь жизнь как для американских гастарбайтеров, так и для строителей Страны Советов могла сложиться иначе. Их колоссальные успехи могли испугать Гитлера выстраивать план «Барбаросса». Но история не терпит сослагательного наклонения…

Это было интересное время даже в области физкультуры и спорта. Культ нового, натренированного тела утверждал своими картинами живописец А. Дейнека – «Мальчики, выбегающие из воды», «Кросс», «Утренняя зарядка», «Бегунья» и другие. В них он показывал, а скорее, культивировал силу и дух здорового, атлетического тела людей, занимающихся спортом.

Это был период, когда воины Красной армии являлись любимцами страны. Плакаты провозглашали: «Наш боец народом любим, он всем брат и сын!»

Об армии рабочих и крестьян слагали песни и были. В СМИ подчеркивалось – ее бойцов и командиров любят девушки и фотографы, боятся хулиганы и деклассированные элементы. Художники рисуют защитников Отчизны красивыми, величественными, сильными.

Александр привез с собой цветную вырезку из журнала «Огонек», репродукцию картины М. Грекова «Трубачи Первой конной армии», и приколол кнопкой на стену возле кровати. Ему нравилась эта картина баталиста…

Как уже отмечалось выше, скоро следственный профиль работы младшему лейтенанту (вскоре ставшему лейтенантом) ГБ Александру Шурепову руководство отдела заменило на объектовый. Нужны были «шахтеры» оперативного ремесла.

И как любой объектовик, он начал службу с изучения оперативной обстановки в окружении гарнизона, стоявшего в городе Вилкавишкис. Городок расположен на юго-западе Литвы, в месте слияния рек Щеймена и Вилкауйя. На западе проходила граница с Восточной Пруссией и Польшей, позорно, по вине в первую очередь собственных недальновидных политиков прекратившей свое существование и поделенной после 1939 года между Третьим рейхом и Советским Союзом.

Польское командование, при всех его самых мрачных предчувствиях, не могло сразу поверить, что немецкие танки так быстро и легко войдут в оперативный тыл и продвинутся к главным позициям, разгромив которые вермахт положит Польшу на лопатки.

Здесь сложилась особая оперативная обстановка – активизировались националистические элементы с профашистской ориентацией. Одни сторонники независимости Литвы организовывали глубоко законспирированное подполье, другие – более радикальные элементы – сбивались в банды и с оружием уходили в леса, устраивая засады на советских военнослужащих и стреляя им в спины.