Валерий Левшенко - Приключения парня из белорусской деревни, который стал ученым

Теперь я понял, почему в поселке нет кирпичных зданий. Я лежал у окна и, когда толчки уже стихли, увидел, как живший от нас через дорогу начальник местной сейсмостанции выбрасывает через окно на улицу своих малолетних детей. Да что он, практически все население поселка после землетрясения вело себя неадекватно.

Мы устали успокаивать людей и говорить им, что такое больше не повторится, хотя сами не были в этом абсолютно уверены. Люди шли к нам, потому что мы были единственными сейсмологами, да еще и работавшими по прогнозу землетрясений. Позже это событие назовут Петропавловским землетрясением, его магнитуда составила 6,9 балла. Это было очень сильное землетрясение, и оно оставило глубокий след в моем сознании.

Мысль о более дешевом и информативном способе прогнозирования этого природного явления заставила искать новые технологии. Дело оказалось довольно трудоемким, и потребовались не один десяток лет, многочисленные проверки и подтверждения, чтобы получить значимые результаты.

Читатель может спросить: а как это он мог заниматься теоретическими вопросами геофизики, проблемами конструирования и использования геофизической аппаратуры? Все просто: поначалу я учился на отделении общей математики механико-математического факультета, а затем на кафедре геофизики геологического факультета Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова, где и получил хорошую базовую подготовку по математике, физике и геофизике.

В 60–70-е годы прошлого века механико-математический факультет МГУ готовил научных сотрудников по трем специальностям: математике, механике и программированию. Математики – элита факультета – трудились в области чистой математики, механики занимались прикладной математикой и теоретической механикой, а менее способные люди, набравшие при поступлении чуть меньше баллов, в то время учились и работали программистами. Кафедра геофизики геологического факультета МГУ готовила научных сотрудников для работы в области физики Земли, сейсмологии, а также для работы в организациях Министерства геологии.

Сегодня немножко грустно: вспомнилась молодость, которая пролетела и больше уже никогда не вернется. Это время, когда ты полон сил и широко открытыми глазами смотришь в прекрасное будущее, не зная, что же реально тебя ожидает.

Я тогда на самом деле был полон сил, так как в университете занимался спортом: лыжами и боксом. Работал в спарринге с четырехкратным олимпийским чемпионом по боксу Борисом Лагутиным. Он приглашал меня в большой спорт, но я отказался. Считал и считаю, что поступил правильно. Каждому свое. Но насчет того, что интересного было в моей жизни, как-нибудь потом. Сейчас же еще одна история из далекой молодости. На всякий случай сообщаю, что в моих рассказах все до последнего слова правда.

В начале 70-х годов, работая на Камчатке, я был уже заместителем начальника круглогодичной экспедиции по науке. Экспедиция была довольно крупной – несколько десятков человек, и я считал, что все идет нормально. Во время описанных событий я находился на нашей самой удаленной станции в горах, в районе Кроноцкого залива. Со мной в это время на станции было еще два сотрудника – Арифметик и Осаул.

Камчатка, обед.

Слева направо: Л. Борисова, Осаул и я, 1971 год

6 ноября по рации мы получили приказ срочно перебазироваться на побережье залива, в Поселок, где для нас был оставлен пустой дом. Как объяснил мне начальник экспедиции, 7 ноября в 10 утра по местному времени на острове Амчитка в Алеутском архипелаге ожидается мощный подземный взрыв. Он должен спровоцировать землетрясение, а оно в свою очередь вызовет волну цунами, которая может достигать высоты в несколько десятков метров. И все это делалось американцами для того, чтобы сорвать праздничные мероприятия в Петропавловске-Камчатском, которые были намечены на это же время.

Камчатка, после охоты.

Я и Арифметик (В. Богданов) слева, 1971 год

Нас выбрали потому, что мы были ближе всех к этому острову. В случае появления волны цунами необходимо было немедленно по рации сообщить об этом руководству экспедиции. Такую информацию передал нам начальник экспедиции по рации после сеанса радиосвязи со всеми станциями. Естественно, со связи никто не уходил, все были в курсе, но только я имел право задавать вопросы.

Тогда у меня никаких вопросов не было. Все было ясно и понятно. Вопросы появились сейчас, но ответить на них некому, ведь прошло столько времени. Итак, в случае возникновения волны цунами мы должны были немедленно по рации проинформировать об этом руководство экспедиции.

Получив разъяснения от начальства, мы стали готовиться к перебазированию. Обычно перемещение станции на другую точку проводилось вертолетами, но в этом случае, учитывая срочность и близость места, всего 12 километров, решено было использовать трактора. К вечеру с пограничной заставы, расположенной на побережье вблизи Поселка, пришли два гусеничных трактора, и мы всю ночь спускались вниз вместе примерно с 1,5 тонны имущества. Правда, один трактор был потерян, упавшей березой ему снесло кабину и что-то там повредило, но тракторист остался жив. Учитывая те дороги, ночь, камчатские залесенные горы, это было не очень высокой ценой, и начальник заставы впоследствии к нам претензий не имел.

К утру мы были в Поселке. Быстренько развернули станцию, наладили связь и доложили в Петропавловск, где на базе находилось наше руководство, о своей готовности. Около 10 утра по улице прогрохотал трактор – это жителей Поселка эвакуировали на более высокое место. Необходимо отметить, что Поселок был расположен в долине, на берегу Кроноцкого залива. В 1959 году после землетрясения на него обрушилась мощная волна цунами, и тех, кому повезло выжить, агитировать было не нужно.

Итак, Арифметик залез с биноклем на крышу дома, чтобы сообщать нам о цунами, Осаул отвечал за проявление записи, а она тогда велась на высокой скорости на рулонную фотобумагу, причем одна работа (так назывался взрыв) занимала не больше минуты записи, а это 10–15 метров бумаги, проявление которой в экспедиционных условиях было делом непростым. Ну а на мне остались аппаратура и связь, никто ведь не освобождал нас от необходимости вести запись, тем более что в приказе значилось – бумагу не жалеть.

Было солнечно и страшно, ведь мы понимали, что о нас и не подумали, а мы знали о событиях 1959 года. Но работа есть работа, и после бессонной ночи мы делали все, что требовалось, для хорошего ее выполнения.