Алексей Смирнов - Прощание с Гербалаевым. Житейские хроники

А еще я придумал вот какое гнусное дело. Покупал газету, лез в раздел «Знакомства». Выискивал объявления типа «Беляночка-пухляночка ждет морячка».

Во-первых, пухляночка. Во-вторых, я морячок – запаса, правда.

Ну и вперед.

Пращур Гербалаева, американский дядюшка Марк Хьюз, сумел достать даже самых зомбированных.

Каждая презентация, каждая школа для неофитов начиналась с Закона Божьего: в начале были Марк и его больная бабушка Мими. Бабушка Мими, мистическая тортилла, страдала американским образом жизни: жрала все подряд, смотрела телек, распухала и последовательно приобретала ожирение, диабет, склероз, гипертонию и прочие диагнозы.

Марку страшно хотелось помочь бабушке. Еще больше ему хотелось разбогатеть.

Предание гласит, что некто – чуть ли не сам доктор Катцин, один из будущих Апостолов Марка – снабдил его банками с бракованным порошковым питанием для космонавтов. То есть ничего вредного там не было, но космонавты есть не стали.

Добрый внук приволок банки к бабушке и приказал съесть. Бабушке было не привыкать. Она употребила продукт и расцвела кладбищенским цветом. Все прошло.

А дальше заработало сарафанное радио. Я уж не знаю, что там у них, в Америке – лавочки у подъездов, национальные слеты паркинсоников или что другое. Всем захотелось чудесного космического порошка, и Марк вознесся на небо живым.

Бабушка Мими вызывала гримасу отвращения у многих Гербалаевых. Но эту гримасу приходилось давить и черпать энтузиазм из неизученных покамест запасников.

Те Гербалаевы, которым довелось побывать на зарубежных мероприятиях для Гербалаевых, рассказывали о Марке с таким неуемным восторгом, что было печально:

– Мы! Там! Сидим! И вдруг! Прибегает! (Какая-то сволочь – не помню уж, кто). Идите скорее! Марк будет играть на барабанах!

Позднее я увидел Марка Хьюза и составил о нем свое мнение. Но об этом потом.

В 1999 году Марк Хьюз помер в гостиничном номере, обожравшись водярой и наркотиками, о чем сразу же, с плохо скрытым злорадством, сообщил первый телеканал.

Гербалаев, как всякая деятельная фигура, неизбежно соприкасается с олигофренией и паранойей. Эти недуги косят ряды сотрудников и клиентов.

Клиенты, как правило, страдали бредом ущерба.

«У вас там наркотики», – хрипели они.

Им предлагали назвать хотя бы одного человека, который убил и ограбил кого-нибудь ради второй коробки Гербалаева. Кандидаты мрачно отступали, верные себе.

Одна, помнится, пила воду.

«Если что-то может быть сделано неправильно, это будет сделано неправильно» – один из многих законов Мерфи.

Гербалаевы велели ей побольше пить. Это правильно, надо пить около трех литров жидкости в день. Но эта пила тринадцать и дивилась, с чего бы это ей стало так нехорошо.

Другой разводил порошок на пиве и слишком медленно худел.

Третий ругался: нет результата – и все! Вскрытие показало, что он вообще ничего не принимал. Коробки стояли нераспечатанные.

Коллеги тоже не дремали.

Некий выдумщик дал объявление: «Чистка клетки». Потом он поражался: откуда взялись все эти птичники и крысятники, которые вдруг стали ему названивать?

Еще один, с восточным акцентом, пугал сдобную тетку: «У тебя полтора сантиметра злых подкожных шлаков!»

А сам Гербалаев, с которого я начал повествование, простодушно говорил сомневающимся дамам: «Сколько же в вас дерьма!» С неизменным и неподдельным изумлением.

Валере Гаврилихину, крестившему меня в Гербалаева, какой-то умник сказал, что таблетки под названием «формула 3» способствуют росту волос. Валера, по образованию фотограф, углубился в биохимию, сразу же сделал открытие и начал толочь таблетки в ступке. Добавлял воды и смазывал плешь. Каждый день он склонялся передо мной и обеспокоенно спрашивал: правда, чуточку заколосились? Я соглашался: конечно-конечно.

Иных и не жалко. Вот как с ними поступал Леон Гальперин: идет себе по иерусалимскому или какому еще базару, несет альбом с фотографиями. Находит толстую: смотрите какой результат – вот она была кубышка, а вот какая стала модель! Подруливает тощий: а можно наоборот? Можно! – не спорил Леон и показывал те же снимки. – Гляди: вот какая была модель, а вот она уже кубышка!

Это было такое мероприятие, году в 93-м. Еще до осенних событий.

Коммунисты, любители идиотских названий (типа «Большому молоку – большие яйца») назначили Марш пенсионеров. Тем и в самом деле жилось не то чтобы очень, и Марш должен был явить миру их негодование. И, конечно, возбудить в них надежды на отдаленную во времени сытость.

Набрали несчастных бабуль, снабдили кастрюлями – или кастрюли у них свои были, не знаю. Дескать, пустые они! И это их качество мы демонстрируем дерьмократам. Одна бабуля, памятуя о майских побоях-разгонах, строго смотрела в телекамеру. Надев кастрюлю на голову и подвязав тесемочкой. Но пасаран. Живой не дастся. В общем, дисциркуляторная энцефалопатия на службе у прогрессивных левых сил. Распад личности как оружие и диктатура пролетариата. (Кстати сказать: может быть, я сужу поверхностно, но не знаю ни единой бабули, которая в те годы померла бы от пустоты в кастрюле. Вот разве что Гришин помер, да и то в очереди за пенсией, с непривычки, и мне его не особенно жалко. Если кто помнит других, померших с голоду, готов немедленно поверить и устыдиться).

Однажды, работая на Гербалаева, я угодил с этими кастрюлями в положение вроде того, в каком оказались де Фюнес и Бурвиль в «Большой прогулке», когда внезапно зажегся свет и их вынудили вместе с немцами скакать на стульях вокруг стола, ликовать. Разгневанные бабули со своей грустной злобой, святой злобой добрались-таки до меня.

Я заарканил я одну почтенную матрону, лет пятидесяти-шестидесяти. Не просто продал ей продукт, а подписал на работу. И дал задание: соберите у себя дома маленький кружок, из хороших знакомых, а я приду и устрою презентацию. Вы сразу поймете, как надо делать дела.

Оказалось, что кружок затевался и без моих советов.

Эта женщина давно устроила у себя некий салон. В него приглашались самые близкие друзья, и я был этим странным, побитым молью людям представлен как еще один самый близкий друг.

Угощение было не самое бедное. Ни о каком маркетинге хозяйка не желала и слышать, а о продукте все знала лучше меня. Она читала Малахова, про очищение организма, Чумака и прочих мыслителей. Так что я в полной растерянности уселся за стол, а моя новая сотрудница и помощница объявила:

– Когда у меня случается большой сбор близких людей, мы играем на кастрюлях!

Запела туш и пошла на кухню. Продолжая петь туш, вернулась тяжелой поступью, с двумя кастрюльными крышками в руках. И стала бить ими, как литаврами.