Array Коллектив авторов - Бессмертный полк. Истории и рассказы

– Гриша, успокойся. Если все это рванет, ничего почувствовать не успеешь. От дома одни развалины останутся, а от нас – и клочков не соберут.

Спокойствие друга не сразу передалось Григорию Васильевичу, но со временем он привык спать на взрывчатке. Только через два года Юркину предоставили комнату. Тогда они с Татьяной Вуколовой и смогли пожениться. Судьба им отмерила почти шестьдесят лет счастливой совместной жизни.

Шли годы. Юркин окончил физкультурный техникум, школу тренеров при Институте физкультуры имени П. Ф. Лесгафта. А в 1959-м мастер спорта по пулевой стрельбе, помначштаба полка Г. В. Юркин уволился в запас и стал тренером по стрелковому спорту в спортобществе «Динамо». Но связь с родной частью не прекращал, работал председателем совета ветеранов полка, избирался членом президиума Ленинградского облсовета общества «Динамо», возглавлял клуб мастеров спорта. И… увлекся фотографией. Даже в другие города со спортсменами выезжал. Его снимки печатались в газетах, книгах, экспонировались на выставках.

Григорий Васильевич Юркин

До весны 2014-го Юркин был ангелом-хранителем музея «Динамо». После развала Союза сам себя объявил «мобилизованным и призванным». В оставшемся за клубом небольшом кинозале и кладовке Григорий Васильевич собрал фото- и киноматериалы, призы, дипломы, кубки, медали и не только все сохранил – оборудовал музей спортивной славы «Динамо», ежедневно приезжая на работу из своей небольшой двухкомнатной квартиры, расположенной в доме у Серебряного пруда.

Тут, в Лесном, началась его ленинградская биография. Тут она и продолжается. Сравнительно недалеко до Пискаревского кладбища, где вечным сном спят многие его боевые товарищи и куда капитан Юркин часто приходит, чтобы почтить их память. И справедливо, что осенью 2014 года, после окончания ремонта гранитной чаши Вечного огня, именно последний ветеран полка, один из первых снайперов Ленинградского фронта Юркин вновь торжественно зажег Вечный огонь.

…Когда-то на заводе мастер цеха подвел Юркина к верстаку и, показав на тиски, сказал, что на них работал слесарь Леонид Кмит, которого вся страна знает как исполнителя роли ординарца Петьки в знаменитом фильме «Чапаев». Так что – трудись, парень, может, и ты станешь знаменит.

Сам Юркин знаменитым не стал. Высоких чинов и званий не получил. Но сохранил память о многих достойных людях. А это – самый настоящий подвиг, пусть и гражданский. И мало кто на такой способен…

Виктор Кокосов

Родился 19 ноября 1929 года в деревне Александрово Дмитровского района Московской области. Отец – Герасим Сергеевич (1904 г. р.) до войны работал в артели (делали костяные изделия). Пропал без вести в 1942 году. Мать – Александра Ивановна (1900 г. р.) родилась в деревне Пруды, а замуж вышла в деревне Александрово. Всю жизнь проработала дояркой на ферме, вырастила четверых сыновей.

Когда война началась, мне еще и 12 лет не было, но я дружбу вел с комсомольцами – Виктором Бабарсковым, Иваном Хохловым и другими ребятами. Немцы в деревню пришли, и нам нельзя было дома оставаться – сразу расстрел. У немцев уже были списки актива деревни. Даже могилу у деревни Дубки заставили жителей выкопать, поэтому комсомольцы и решили уходить из деревни, и я с ними.

Когда вышли из дома, в это уже время двое немцев на лошадях въезжали в деревню. Они ехали вдоль огорода Бабарскова Николая Васильевича. Нас увидели, стали стрелять. Мы побежали к реке, а ноябрь 41-го был очень холодным, и река Яхрома уже замерзала, но лед еще тонким был. Нам по льду пришлось ползти. Переползли и через лес пошли в направлении деревни Говеново. Там наши были, мы им все рассказали. Они нас по очереди расспрашивали, а потом разрешили идти дальше. Ночью пришли в деревню. Насадкино, к тетке Ивана Хохлова. Там переночевали и утром ушли в сторону канала. Везде колючая проволока была, заграждения разные. Мы все перелезали. Дошли до канала, перебрались через него и пошли на Загорск. Кругом лес, самолеты. Ребята все постарше меня были, а я ногу натер, не мог идти, решил домой возвращаться. А ребятам нельзя – иначе расстрел. Они дальше пошли, а я – домой.

Михаил Герасимович Сморчков

Заплутал, вышел в Дмитрове. Там немцев не было. Встретился мне Иван Орешкин, предложил остаться, а я – нет, домой надо. На дороге везде немцы, пошел лесом, да опять заблудился, вышел уже в Барсучьи Норы, там партизаны стояли. Хорошо что среди них был Николай Сухов – узнал меня. Допросили меня очень строго, потом отпустили. Я к деревне своей подошел, а войти боюсь – немцы кругом. На стане были лошади, вот я к ним и подкрался и стал вроде возле них заниматься. Я маленький был, немцы не заподозрили, так и прошел в деревню. Наша семья жила тогда в центре села, и весь фронт здесь проходил. Когда наши уходили – хотели деревню сжечь, но не успели, сожгли только три дома. И немцы, когда их гнать начали, тоже хотели все сжечь. Да мать Шуры Орешкиной в ноги упала, выть стала, они только сарай подожгли и ушли. А бои у нас сильные были. Шла кавалерия с пристани именно по нашей дороге. Это сибиряки были – в полушубках, красивые. Жертв много было. Деревню освободили, а я еще даже 6-й класс не закончил, но пришлось идти работать в артель сапожников. Нам давали 400 граммов хлеба в день. Сначала занимались ремонтом сапог, потом и шить научились… Долго там работал, в конце войны перешел на ферму…

Михаил Герасимович Сморчков

Моя прабабушка, Бочкарёва Анна Фёдоровна, которой уже 87 лет, часто вспоминает своего родного брата – Карелова Антона Фёдоровича.

Он родился в 1922 году в селе Секретарка Сердобского района Пензенской области. В их семье было пятеро детей. Антон – второй ребенок. Когда началась Великая Отечественная война, ему было 19 лет. На фронт Антон попал в 1942 году. Прошел практически весь путь до Берлина.

Антон Фёдорович Карелов

Однажды бабушке приснился странный сон. Она видела большой вырубленный лес, а посередине стояло одно нетронутое дерево. Через несколько дней их семья получила письмо от Антона.

«Здравствуйте, мои дорогие! Вам пишет ваш сын и брат Антон. Наша рота, продвигаясь к линии фронта, оказалась на берегу Днепра. Поступила команда переправиться через реку. А ведь уже ноябрь! Холодно. Но обратного пути нет. И вот, когда мы оказались в воде, началась бомбежка. Я не знаю, как и куда плыл, но мимо меня проплывали только шапки моих однополчан, а вода оказалась ало-красного цвета. Когда я добрался до другого берега, то понял, что из всех 120 человек живым остался один я. Еще 3 дня, мокрый и голодный, я пробирался через лес к своим…»