Владимир Калиниченко - Дело о 140 миллиардах, или 7060 дней из жизни следователя

Первый человек в космосе – наш Юрий Гагарин. Ликование соотечественников безгранично. Я горжусь своей страной и считаю, что у меня счастливое детство. Летом пионерлагеря, красный галстук на груди. Утром и вечером линейка, песни у костра. Пионер, будь готов! Всегда готов!

Центральная улица города – проспект Ленина. Для молодежи просто Бродвей, куда вечерами приходят потусоваться. В моду входят рок-н-ролл, твидовые пиджаки, узкие до невозможности брюки, прическа кок. Тех, кто косит под эту моду, называют стилягами, и с ними ведут беспощадную борьбу общественность и дружинники: задерживают, ведут профилактические беседы, приобщают к общественно-полезному труду. С нами, школьниками, поступают попроще. Не мудрствуя лукаво, брюки внизу разрезают ножницами и ведут в парикмахерскую, где великолепная твоя прическа идет под ноль.

Стиляги пристают к иностранцам, выклянчивают западные шмотки, сувениры. Появилось незнакомое слово «фарца». Говорят о небывалом росте венерических заболеваний как наследии Московского фестиваля. Видимо, это правда, потому что в местном пединституте одна из студенток заразила сифилисом почти половину преподавательского состава.

В Харькове местная молодежная элита дошла до того, что создала организацию под названием «Голубая лошадь». Занимались ненормальным для советского человека сексом, оральным и анальным, в том числе групповым. При этом свои непристойные занятия фотографировали. Отщепенцев разоблачили наши доблестные правоохранительные органы, и они предстали перед судом. История эта вызвала жгучий интерес у нас, подростков, да и у взрослых тоже. В 1969 году при прохождении производственной практики в Ленинском нарсуде Харькова мы нашли в архиве дело «Голубой лошади». Там действительно было много, мягко говоря, пикантных фотографий.

В Москве разоблачили крупных валютчиков Рокотова и Файбышенко. Вопреки общепринятому в цивилизованном мире правилу не применять обратную силу закона под них изменили меру наказания в одной из статей Уголовного кодекса и по указанию Хрущева расстреляли.

Сегодня этого «миротворца» пытаются представить эдаким прогрессивным реформатором системы. Это не так. Он был человеком своего времени. При нем и при его участии рассматривались дела «врагов советской власти», выносились смертные приговоры. Он не только не противился этой политике, но и активно проводил ее в жизнь. С его согласия уже после войны жестоко подавили восстания жителей Берлина и Будапешта.

Из письма рабочего С. И. Синявина из г. Волчанска Свердловской области на имя секретаря ЦК КПСС Суслова 24 сентября 1959 года: «В настоящее время я иногда слушаю «Голос Америки» на русском языке, передают, как Никита Сергеевич ездит по американской земле. Передаются его беседы и некоторые речи, которые приятно слушать. Неприятно, когда задают и передают по американскому радио нелепые вопросы… о том, существуют ли у нас в Советском Союзе забастовки. Но товарищ Хрущев на это правильно сказал, что у нас правительство и народ единое целое и поэтому забастовок не бывает. На такие вопросы и отвечать не следует, пусть лучше господа пьют свое пиво».

И это после танков и автоматных очередей в Новочеркасске Ростовской области, где стреляли по безоружным рабочим, вся вина которых состояла в том, что они хотели иметь право на достойную жизнь (рабочие забастовали и вышли на улицы родного города). Отдельных оставшихся в живых организаторов забастовки и демонстрации впоследствии либо казнили, либо осудили к длительным срокам лишения свободы.

Предпочитают не вспоминать сегодня, что своими реформаторскими нововведениями, особенно в сельском хозяйстве, в выдвижении лозунга «догнать и перегнать Америку» и построить к 80-м годам в СССР коммунизм этот человек поставил огромную страну на грань голода. Неужели забыли отвратительный серый хлеб с добавками из кукурузы и отрубей?

Эра правления Хрущева подходила к концу, и все же его низвержение с пьедестала было неожиданным.

В тот день я занимался самостоятельным изучением английского языка, которого не знаю до сих пор, а в анкетах пишу – читаю и перевожу со словарем. (Кстати, спустя многие годы один из героев этой книги – Колин Гиббинс – на допросах пытался подловить меня на знании английского. Впрочем, как и я подозревал его в хорошем знании русского. Эти подозрения доходили до смешного. Осенью 1990 года в Бельгии меня и следователя Виктора Боярова пригласили на день рождения помощника королевского прокурора. В компании оказались полицейские из США и Франции. После изрядного употребления спиртного поступило предложение сфотографировать на память удостоверения всех присутствующих на коллективной фотографии. Я по инструкции своего не взял, а у моего помощника оно было. Засмущался один из американцев и тут же свое забрал. Позже он подсел ко мне и честно признался, что работает в ЦРУ.

– Владимир! Я знаю, ты из КГБ, – говорил он мне на русском. – Скажи, какое донесение ты будешь писать о нашей встрече, а я скажу тебе, что напишу я.

Попытки объяснить мою принадлежность только к Прокуратуре СССР его не убедили. Характерно, что до этого в Англии я слышал в Скотленд-Ярде аналогичные намеки, высказанные, правда, в более деликатной и не столь откровенной форме. Чего-чего, а шпиономании хватало всем.)

Вообще же о незнании английского жалею по сей день. Но тогда, в 64-м, надежда на успешное освоение иностранного оставалась. В квартире, где я корпел над учебником, на кухне два военных летчика (муж преподавательницы и его сослуживец) принимали по сто граммов. По телевизору передали какое-то чрезвычайное сообщение. Голоса пьющих становились все громче и запальчивей. Я тихо подошел к двери, прислушался:

– Саша, еще один такой фортель – и я выброшу этот партийный билет к… матери!

– Серега, успокойся. Тебе нужны неприятности? Держи язык за зубами.

Минут через пять входит расстроенная «англичанка».

– Что случилось, Светлана Михайловна? – спрашиваю я ее.

– Володенька, только что передали – сняли Никиту Сергеевича Хрущева. Наш новый генеральный секретарь Леонид Ильич Брежнев. Все, что делал Хрущев, было неправильно, и за это его наказали.