Энди Мерифилд - Ги Дебор. Критические биографии

Жителям Шампо и Бельвю Дебор казался человеком скрытным и замкнутым, он почти не выходил из дома, а когда появлялся в общественных местах – по преимуществу молчал. Иногда он прогуливался по Бельвю под руку с Элис, весь в черном, трость в руке, на голове – неизменная морская фуражка – casquette de marine . Госпожа Сулье из мясной лавки Бельвю вспоминает, как в 1980-х Дебор, низкорослый толстяк в очках и с большим животом, обедал по соседству с ее магазинчиком в ныне уже не существующем ресторане «Midi». Он часто покупал у нее мясо на ужин. Приходил с женой, «мадам Беккер», «евразийкой», очень вежливой и предупредительной дамой, – она по-прежнему приезжает в Шампо каждое лето, в июле и августе.

Элис Беккер-Хо была второй женой Дебора. Они поженились в 1972 году после развода Дебора с Мишель Бернштейн, предыдущей любовью и соосновательницей Ситуационистского интернационала. Мать Элис, уроженка Шанхая, вышла замуж за Вольфа Беккера, немца, дезертировавшего из армии Рейха. Семья Беккер-Хо обосновалась в Париже, на улице Монтань-Сент-Женевьев, неподалеку от музея Клюни, [18] Государственный музей Средневековья. – Прим. пер. и даже открыла китайский ресторан.

Брат Элис, Эжен Беккер-Хо, парижский торговец антиквариатом, владел большим загородным особняком в Нормандии, в городке Сен-Пьер-дю-Мон, и держал конюшню. Он-то и был хозяином дома в Верхнем Шампо, где жил Дебор.

Время от времени к Ги и Элис наведывались гости из Парижа. Тогда под стеной выстраивались спортивные автомобили, и дом по вечерам оживал. Деборы устраивали роскошный прием с деликатесами и превосходным вином. В такие дни в Шампо появлялись и незваные посетители: журналисты и папарацци. Они старались застать Дебора врасплох и сделать снимки, чтобы продать их глянцевому hebdomadaire , [19] Еженедельнику ( фр. ). а также французской контрразведке, которая следила за легендарным диссидентом с 1968 года, подозревая его в связях с итальянскими Красными бригадами и немецкой «Фракцией Красной армии». [20] Французская служба контрразведки была организована Шарлем де Голлем в 1944 году после освобождения Франции от нацистов. – Прим. пер. В Шампо была его штаб-квартира, его цитадель: здесь он вынашивал планы свержения европейских правительств, замышлял теракты и похищения политиков – во всяком случае, такое бытовало мнение. Дебор потешался над бездарностью и скудоумием папарацци. Журналисты и полицейские были для него все равно что назойливые летние мухи. [21] Debord. Panégyrique, vol. I, p. 24. Он захлопывал ставни, чтобы отгородиться от них.

Французская контрразведка также установила наблюдение за китайским рестораном, принадлежащим матери Эллис, под предлогом того, что там кормятся агенты Китайской коммунистической партии и собираются заговорщики типа Фу Манчу. [22] Литературный персонаж, созданный английским писателем Саксом Ромером и являющийся воплощением зла, криминальным гением. – Прим. пер. Дебор прямо заявил, что никогда не имел дела ни с одной коммунистической организацией – ни с левыми политическими фигурами, ни с тогдашними интеллектуалами. На самом деле, добавил он, «я избегал соприкасаться с так называемыми интеллектуальными и творческими кругами и предпочитал держаться от них в стороне». [23] Debord. Panégyrique, vol. I, p. 24.

«Я отлично уживался с низами общества, парижскими кабилами [24] Народ группы берберов на севере Алжира. – Прим. пер. и цыганами – словом, у меня всегда была отличная компания. Иначе говоря, я находил общий язык со всеми, за исключением нынешних интеллектуалов. И это вполне естественно, поскольку они вызывают презрение; впрочем, кто бы тут удивился, зная их послужной список». [25] Debord. Panégyrique, vol. I, p. 26.

Пренебрежение Дебора общепринятыми нормами было сродни философии героя «Записок из подполья» Достоевского: он доводил в жизни до крайности то, что другие не осмеливались доводить и до половины. «Я испытывал радости, – признавался он, – малодоступные людям, жизнь которых подчинена злополучным законам этой эпохи». [26] Debord. Panégyrique, vol. I, p. 24.

Самопровозглашенный «доктор никаких наук», Ги Луи Мари Винсен Эрнст Дебор появился на свет в 1931 году на окраине Парижа, в 20-м округе, в квартале Мозайя. По его словам, его семья принадлежала к мелкой буржуазии, разорившейся в 1930-х годах, когда до востока докатился экономический кризис, сотрясший Америку. В юности «я не придавал значения абстрактным вопросам, связанным с будущим. Я медленно, но верно двигался, – говорил он, – к жизни, полной приключений, причем с открытыми глазами. Я даже помыслить не мог о том, чтобы пойти учиться и приобрести одну из тех профессий, которые позволяют заработать на кусок хлеба, – все эти занятия представлялись мне абсолютно чужеродными и противоречили моим убеждениям». [27] Debord. Panégyrique, vol. I, pp. 28–29.

Дебор редко приоткрывает свое прошлое. Его родственники по материнской линии, возможно, были богаче, чем он говорит. Доподлинно известно лишь то, что детство у него было отнюдь не безоблачным. Возможно, он чем-то походил на Стивена Дедала, [28] Персонаж романа Дж. Джойса «Улисс». – Прим. пер. которого с юных лет преследовали неудачи. Отец Дебора скончался от туберкулеза, когда мальчику было всего четыре года. У Ги обнаружилась астма, и его мать Полет вместе с бабушкой Лиди «Ману» перед самым началом войны перебрались на юг, в Ниццу, тем самым в дальнейшем оказавшись за пределами оккупационной зоны. Полет прилагала все усилия для того, чтобы семья не распалась. Обе женщины души не чаяли в Ги, и он рос избалованным и испорченным ребенком. Вскоре Полет завела роман с итальянцем – инструктором по плаванию, и в 1942 году у Ги появилась единоутробная сестра Мишель Доминик. В том же году разросшееся семейство переехало в По, на роскошный курорт в предгорьях Пиренеев к западу от Ниццы, и обосновалось в самом центре города. Ги поступил в местный лицей (сейчас он называется лицей Луи-Барту). Он был довольно замкнутым и не по летам развитым ребенком, закомплексованным и заносчивым, читающим запоем приключенческие романы и стихи.

По странному стечению обстоятельств в той же школе в 1863 году учился любимый поэт Ги – Изидор Дюкасс, известный под псевдонимом граф Лотреамон. Через несколько лет Лотреамон опубликовал «Песни Мальдорора» (1869) и «Стихотворения» (1870), два сборника стихов, переносящих читателя в безумный галлюцинаторный мир. Они стали классикой прото сюрреализма, одновременно прекрасной и гротескной. Лотреамон скончался в возрасте 24 лет, менее чем через год после выхода «Стихотворений». Дебор полюбил Лотреамона за вызывающую дерзость; разочарованный юноша нашел в нем родственную душу. «Поэтические хныканья нашего века – всего лишь софизмы» – с этой строки начинаются «Стихотворения». Дебор никогда не переставал восхищаться Лотреамоном и давал самые высокие оценки подлинному изобретателю détournement , в будущем – любимого времяпровождения ситуационистов. [29] Détournement – высвобождение. Ситуационисты ввели это понятие в свой речевой оборот, наделив его двойственным смыслом. Высвобождение для них было процессом, который, по их замыслу, должен был расшатать систему «авторитетов» и «брендов». Высвобождение сопровождалось выдвижением новых ценностей и различных смыслов, которые, по воззрению ситуационистов, должны были стать творческой прелюдией к построению будущего. В части II «Стихотворений» «переворачиваются» знаменитые стихи и максимы Паскаля, Гюго, Канта и т. д. Чем рациональнее подмена понятий, отмечает Дебор в эссе «Методы высвобождения» (1959), тем менее эффективно высвобождение. Лотреамон писал только по вечерам, сидя возле пианино, перед ним неизменно стояла бутылка абсента. Поэт-молчальник сочинял слова, барабаня по клавишам, – к вящему неудовольствию соседей. Творчество его нельзя отнести ни к одному жанру.