Анна Вырубова - Страницы моей жизни. Романовы. Семейный альбом

Дворец в 1909 году имел вид большого деревянного здания с нависшими балконами, так что в комнатах было всегда темно и сыро, особенно же сыро было внизу, в бывших покоях императрицы Марии Александровны, со старинной шелковой мебелью и разными безделушками. Государь и дети ежедневно завтракали со свитой внизу в большой белой столовой, единственной светлой комнате; государыня завтракала наверху одна или с Алексеем Николаевичем. Последнее время у императрицы все чаще и чаще повторялись сердечные приступы, но она их скрывала и бывала недовольна, когда я замечала ей, что у нее постоянно синеют руки и она задыхается. «Я не хочу, чтоб об этом знали», – говорила она.

Помню, как я была рада, когда она наконец позвала доктора. Выбор остановился на Е. С. Боткине, враче Георгиевской общины, которого она знала с японской войны, – о знаменитостях она и слышать не хотела. Императрица приказала мне позвать его к себе и передать ее волю. Доктор Боткин быль очень скромным врачом и не без смущения выслушал мои слова. Он начал с того, что положил государыню на три месяца в постель, а потом совсем запретил ходить, так что ее возили по саду в кресле. Доктор говорил, что она надорвала сердце, скрывая свое плохое самочувствие. Их величества не имели права болеть как простые смертные – малейший их шаг замечался, и они часто пересиливали себя, чтобы присутствовать на обеде или завтраке или появляться в официальных случаях.

Жизнь в Ливадии была простой. Мы гуляли, ездили верхом, купались в море. Государь обожал природу, совсем перерождался: часами мы гуляли в горах, в лесу, брали с собой чай и на костре жарили собранные там же грибы, он ездил верхом и ежедневно играл в теннис – я оставалась его партнером, пока великие княжны были еще маленькие, и волновалась, так как он отлично играл и терпеть не мог проигрывать. Он относился к игре очень серьезно, не разрешая даже разговоров; играя с ним, я, как уже сказала, на первых порах нервничала, но после приспособилась. Вообще государь любил всякий спорт, прекрасно греб, очень любил охоту и был неутомим на прогулках.

Как-то в Ливадию приехал бухарский эмир. Он привез их величествам всевозможные подарки: ожерелья, браслеты с алмазами и рубинами. Свита получила ордена и звезды, украшенные камнями.

20 октября, в день кончины императора Александра III, в комнате, где он почил, в его маленьком дворце была панихида; все стояли вокруг его кресла, покрытого черным сукном.

Мы прожили в Крыму до середины декабря; стало холодно, в горах выпал снег. Государь уехал в Италию, в Ракониджи, к королю. Это была первая при мне разлука их величеств. Простившись с государем, ее величество целый вечер проплакала, замкнув свою комнату; никто, даже дети, к ней не входили. Но зато радости последующего свидания не было границ. «К сожалению, нам всегда приходится расставаться и встречаться при других, – говорила она, – при свете и публике».

Осенью заболел наследник. Все во дворце были подавлены страданиями бедного мальчика. Ничто не помогало ему, кроме ухода и забот его матери. Окружающие молились в маленькой дворцовой церкви. Иногда мы пели во время всенощной и обедни: ее величество, старшая великая княжна, я и двое певчих из придворной капеллы. Фрейлина Тютчева читала шестопсалмие. Императрица обиделась, когда присутствующие заметили, что лучше всех читает С. А. Тютчева.

Среди горестных переживаний по поводу болезни Алексея Николаевича приезжал с докладом мой дорогой отец. К Рождеству мы вернулись в Царское Село. До отъезда государь несколько раз гулял в солдатской походной форме, желая на себе самом испытать тяжесть амуниции. Было несколько забавных случаев, когда часовые, не узнав государя, не хотели впускать его обратно в Ливадию.

В следующий раз, когда мы вернулись в Ливадию, старый дворец уже не существовал, а на его месте был построен новый – архитектором Красновым, тем самым, который построил дома в память великих князей Георгия Михайловича и Николая Николаевича. В самом деле, построить за два года не только дворец, который был одним из самых красивых на Южном берегу Крыма, но вместе с тем и огромный светский дом и службы – целый город – было почти волшебством. Отправляясь в Крым, их величества радовались возможности увидеть новый дворец. На яхте «Штандарт» мы подошли к молу в Ялте, а потом поехали за их величествами в Ливадию. На набережной – пестрая толпа народа, флаги и горячее южное солнце; впереди коляски их величеств скакал татарин в шитом золотом кафтане на лихом иноходце. В Крыму испокон веку перед коляской царей скакал татарин, расчищая путь на горных дорогах, где из-за частых поворотов легко можно было налететь на встречные арбы. Впоследствии появились моторы, и государь требовал необычайно быстрой езды. Господь хранил государя, однако езда захватывала дух: шофер его, француз Кегресс, ездил лихо, но умно.

Когда мы проехали виноградники, глазам нашим представился новый дворец: белое здание в итальянском стиле, окруженное цветущими кустами, на фоне ярко-синего моря. Их величества прошли прямо в дворцовую церковь, где был отслужен молебен, и, вслед за духовенством, которое кропило здание, последовали в свои помещения. Первые дни были посвящены устройству комнат и размещению оставшихся и привезенных вещей. Я помогала императрице развешивать образа, акварели, расставлять фотографии и т. д. Спальня их величеств выходила на большой балкон с видом на море; налево в угловой комнате располагался кабинет императрицы, уютный, с окнами на Ялту, со светлой мебелью и массой цветов; направо от спальни находился кабинет государя с зеленой кожаной мебелью и большим письменным столом посреди комнаты. Наверху помещались также семейная столовая, комнаты великих княжон, наследника и их нянь и большая белая зала. Внизу были приемная, гостиная, комнаты для гостей и огромная столовая, выходящая на мавританский дворик, где вокруг колодца были посажены розовые кусты. Государь имел обыкновение после завтрака курить на этом дворике, беседуя с приглашенными.

Великие княжны Татьяна, Мария, Ольга, императрица Александра Федоровна и вел. кн. Анастасия на палубе яхты «Штандарт», 1912–1913

Этой осенью Ольге Николаевне исполнилось шестнадцать лет, срок совершеннолетия для великих княжон. Она получила от родителей разные бриллиантовые мелочи и колье. Все великие княжны шестнадцати лет получали жемчужные и бриллиантовые ожерелья, но государыня не хотела, чтобы министерство двора тратило на покупки великим княжнам столько денег сразу, и придумала, чтобы они два раза в год, в дни рождения и именин, получали по одному бриллианту и по одной жемчужине. Таким образом у великой княжны Ольги Николаевны образовались два колье по тридцать два камня, собранных для нее с раннего детства.