Юрий Пастернак - Цветочки Александра Меня. Подлинные истории о жизни доброго пастыря

Зоя Масленикова

Мне предстояло причащаться, а под утро приснился гнусный сон. Разбудил меня будильник. Под чарами этого сна я быстро оделась и через четверть часа была в церкви. Рассказала на исповеди сон, закончив словами:

– Ведь если верить Юнгу, это образ моей души.

– Почему же всей души? – живо возразил отец Александр. – Какой-то её части. Вы за последние годы перестроили свою жизнь, свои этические установки. Но было время, когда вы жили и думали иначе, под гнётом безнадёжности. И вот из вас выходят осколки вашего ранения. Вы отрубили змее голову, а она всё ещё шевелится, хочет обрасти телом. Это очень хорошо, что снятся такие сны. Гной выходит наружу из каких-то закоулков подсознания. А иначе вы могли бы думать, что всё благополучно, и сложить руки.

На Петра и Павла он служил в последний раз перед отпуском. Народу на исповедь пришло очень много, поэтому я была предельно кратка. Попросила у батюшки прощения.

– За что? – воскликнул он.

– За то, что столько тяжёлого идёт от меня.

– Ну, что вы! Я переживаю всё это вместе с вами, сострадаю вам, я ведь многое так же чувствую. Sancta indifferentia (лат. – святое равнодушие. – Ю.П .), – говорил он. – Sancta – страсть, indifferentia – высшая самоустранённость. Где-то между ними золотая середина.

– Этот высокий идеал не для меня. Просто я не так устроена.

– Все высокие идеалы недостижимы, а стремиться всё-таки надо. Знаете что? Я вам разрешаю забыть всё прошлое. Начнём с самого начала, вернёмся к истокам: к вере, надежде, любви .

Лада Негруль

Однажды на исповеди у отца Александра, слушая и глядя на него, я вдруг подумала: «А почему он так активно жестикулирует?» И тут же поняла… Так это я жестикулирую! Это я объясняю ему что-то про свои грехи и про то, откуда они взялись, активно «разговаривая» руками – эмоционально так, по-актёрски. А отец Александр просто говорит со мной на моём языке, чтоб я его поняла! Прямо по апостолу Павлу – «для всех я был всем…»

Как-то исповедуясь, пожаловалась на то, что мой молодой человек не хочет жениться, поскольку исповедует «свободные» отношения. Вместо того чтобы мне посочувствовать, батюшка смерил меня оценивающим взглядом с ног до головы и произнёс: «А что, какая-то дефективная?» Вот так, с юмором, одной фразой и одним жестом отец Александр вернул мне самоуважение и неприятие греха. Ведь сразу же подумалось: «Действительно, вроде я без особых дефектов, так почему же со мной надо так унизительно обращаться, и почему я это терплю?» Это подействовало на меня больше, чем просто сочувствие.

Юрий Пастернак

Те, кому посчастливилось исповедоваться отцу Александру, наблюдали феномен, о котором я хочу рассказать. Дорога в Новую Деревню неблизкая – я, например, ездил туда из Беляево. Автобус, метро, электричка, снова автобус – порой на дорогу уходило часа два с половиной. Это время было плодотворным по части подготовки к исповеди. Успеешь и списочек составить, и поразмышлять над ним, и, устыдившись, покаяться. И вот приезжаешь в Деревню, и батюшка начинает говорить подряд по твоему списку, да ещё и с деталями и частностями. И не в том дело, что «джентльменский набор грехов невелик , – как шутил батюшка, – пальцев двух рук вполне хватит для их перечисления». А в чём дело – я до сих пор не могу понять. Быть может, во время общей исповеди являлась таинственная атмосфера Божьего присутствия, где, как во время Пятидесятницы, каждый слышал отца Александра, говорящим его наречием о том, что ему было особенно важно услышать перед таинством покаяния.

Из дневника ( 30 декабря 1984 года)

На исповеди я рассказал отцу об искушениях: дескать, различение у меня есть, я осознаю, вижу мотив, начало движения, ситуацию тоже вижу – вот левое, вот правое, но нет сил остановить искушение, противостоять ему. Что-то находит на меня, и ситуация затемняется. На это отец Александр ответил, что «христианство – не самовоспитание, не самоусовершенствование, не паллиатив. Необходимо возопить из глубины всего существа, нужно просить, молить о втором рождении, когда движение “влево” просто невозможно. Всё становится совершенным, абсолютно верным».

Из дневника (7 апреля 1985 года)

Два праздника совпали в этот день: Благовещение и Вербное воскресение. Дорога в Пушкино была муторной и казалась очень долгой. Дожидаясь своей очереди к исповеди, я лихорадочно обдумывал, о чём говорить. Главная невысказанность была надёжно припрятана на самом дне души, хотя мне казалось, что отец всё знает. Что до остального, то, обдумав, я решил оттолкнуться от его мысли об «игре с Богом». Попав в его харизматические объятия, я пролепетал своё обычное: «Добрый день, отец Александр!» Он стал что-то говорить. Я, по обыкновению, не слушая его, стал ожидать свой черёд говорить. Но после заветного: «Как ваши дела?» – я растерялся и лукаво посетовал, что формулировать на исповеди – это самое трудное для меня дело. На что батюшка ответил, что «это очень важно, это требует усилий, работы. Беса нужно назвать, тогда он будет заговорён ».Я сказал о поразившей меня мысли, что с Богом не стоит «играть», а ещё о том, что я не умею готовиться к исповеди, как если бы она была последней, «как перед расстрелом» (по выражению владыки Антония Сурожского). На что отец ответил, что «очень важно, чтобы, как у поэта в моменты творчества, у нас были горячие дни, дни с высокой температурой».

Из дневника ( 13 июля 1985 года)

На исповеди вместо того чтобы слушать мой бред, отец Александр, взяв меня под локоть, сказал: «Ну вот, это огромное счастье, что мы можем предстать перед Ним, поведать Ему о главном. Подобно молнии Христос сжигает наши грехи, и мы приходим к Нему, приносим весь наш мусор. Ну…» И крепко сжав мне голову руками, он горячо помолился и отпустил мои грехи, целый воз мусора.

Из дневника (19 августа 1985 года)

На исповеди отец Александр сказал мне: «Сегодня, в такой праздник, нужно подходить к Чаше с особенным чувством. Что-нибудь беспокоит вас?»

– Батюшка, я хотел бы просить вашего благословения на принятие обета молчания до конца поста. Если можно, я поясню. В теперешней моей ситуации: ребёнок, тёща и т. д., происходит много бытового говорения. И я вижу, как из зёрен первых слов разрастаются сорные кусты негативных, нежелательных ситуаций.

Отец Александр: «Я хорошо это понимаю. Бог приходит, когда мы молчим. Даже шум наших мыслей мешает нам принять Бога. Я вам обязательно дам почитать роман Гюисманса, католического писателя. Это начало века. Роман о монастыре молчальников, где говорит только один монах, остальные слушают. Так они работают в поле, живут, молятся. Майстер Экхарт [14] Майстер Экхарт, т. е. учитель Экхарт (1260 – ок. 1328) – средневековый немецкий теолог и философ, один из крупнейших христианских мистиков. говорил, что Бог в молчании произносит Своё Слово. Только вы не доводите до нелепости: по необходимости отвечайте односложно – “да”, “нет”, чтобы не создавать затруднений для домашних. А вообще это дело хорошее. Полезно иногда помолчать».