Петр Вяземский - Старая записная книжка. Часть 3

С изменением нравов эти площадные собрания потеряли свой характер поэтический и романтический. Сцена лучше и великолепнее, но действием это те же бульвары парижские. Мороженое – главный интерес. Теперь же высшее общество рассеяно и по большей части встречаешь среднее и низшее сословия и путешественников. Но и в многолюдные эпохи года, сказывают, все не то, что в старину. Тогда было несколько салонов в домах, окружающих площадь, и хозяйки и гости сходили на площадь как в свой сад, чтобы освежиться и прогуляться. После полуночи из театра все являлись на площадь. Теперь после 10 часов площадь пустеет. Венецианцы дуются на австрийцев, и нет никакого сообщения между ними. Они жалуются, что они убили их общежительную жизнь; кажется, жалобы не совсем справедливы. Эта жизнь отжила свой век, преобразовалась как и везде. Разве парижские салоны те же, что в конце XVIII века? Не австрийцы же лишили венецианок хваленой их красоты. А теперь не встречаешь красавиц – иначе как в рамках знаменитых прежних художников.

Видно, и природа по эпохам истощается, и у нее бывают свои периоды либерализма и противодействия.

Напрасно клепаем мы на петербургский климат и на переменчивость его погоды, как будто ему исключительно свойственную. Третьего дня мы умирали от жара, днем жарились на солнце, а ночью разваривались в соку своем от духоты. Вчера было уже свежо, а сегодня (т. е. 24 августа/5 сентября) еще гораздо свежее, так что, может быть, и в Петербурге теплее. Со дня на день летнее платье заменяется суконными, поры сжимаются, и испарина обращается вспять.

Продолжаю, однако же, свои купания. Вчера в воде пополудни было 19? градусов тепла. Итальянцы уже перестали купаться, и вчера я один был на просторе, а то была настоящая толкотня в воде. Итальянцы очень возятся и забавляются в воде, как дети, иногда не очень вежливы и невнимательны к ближнему.

25 августа/6 сентября. Петербург продолжается: ветер свежий, дождь, вода из каналов выступает и заливает мостовую. Пред окнами нашими старуха остановилась пред этим разлитием: мужчина схватил ее в руки свои и перенес в сени ближайшего дома. Вчера в темноту, в 12-м часу ночи ходил я вдоль Canal della Giudecca: волны плескали на набережную. Все пусто, встретил только двух людей. Сказывают, здесь совершенно безопасно ходить ночью по узким переходам и перепутанным закоулкам. Но чужестранцу надо иметь проводника, чтобы на затеряться.

Сегодня утром ходил я в церковь S. Toma. Во многих местах стены и потолок пробиты ядрами во время осады в последнюю революцию. Собрание святынь. Есть и собрание исторических автографов; но я не видел его. Проходил мимо дома Goldoni, в Calle Centani № 2369. Над дверьми изображение его в медальоне.

Мост della Donna Onesta. Каждый мост имеет свое предание и родословие. На этом месте была содержательница кофейного дома и честно торговала, посетители прозвали ее donna Onesta, и прозвание ее перешло к мосту…

Был в Chiesa del Santa Varia de Frari – обширный и великолепный храм.

Гробницы Тициана и Кановы – одна против другой. Памятник Фоскари (дожа) скоропостижно умершего, когда раздался звон колокола, возвещавший об избрании наследника его (1457 г.). Хоры (т. е. алтарь с местами, где сидит духовенство) прекрасной работы; резьба на дереве и штучная.

Памятник Кановы сооружен по его рисункам, которые он готовил для памятника Тициану. Это напоминает Requiem Моцарта, который, не угадывая того, сам себя отпел. Монумент сей сооружен по Европейской подписке и стоил 102 тысячи франков (не много в сравнении с тем, чего стоят наши памятники в России, которые к тому же не умножают собою наличного капитала всемирных изящных богатств). В числе подписчиков упоминаются русский император, Голицыны, Демидовы, Разумовские, Аникьевы (вероятно, наша Ольга Дмитриевна). Этот способ предавать имя свое бессмертию, говоря: «И моего тут меда капля есть», гораздо понятнее и приличнее общей страсти путешественников пачкать стены скал и зданий уродливыми начертаниями имен своих. Иной с опасностью для жизни удовлетворяет этой страсти, карабкаясь Бог весть куда, чтобы только повыше и повиднее занести свою визитную карточку к бессмертию. Иному герою не нужно было более храбрости, чтобы пойти на приступ и водрузить на стене знамя победы.

При церкви есть здание для хранения государственных бумаг древних и новых; но архив этот, сказывают, недоступен посетителям. Тут, между прочим, и знаменитая Золотая книга.

26 августа/7 сентября. Годовщина Бородинской битвы. Надобно будет когда-нибудь записать мне этот оторванный листок моей жизни, который, как и многие другие листки, не вплетен в мою жизнь. Я часто замечал, что во многом я нравственно не доделан, а потому и действия мои какие-то обломки недостроенного здания.

Если декорация переменилась, и Венеция уже не смотрит Петербургом, то все еще крепко смотрит сентябрем. Утро было яснее и, казалось, вёдро восторжествует над ведрами – но опять пошел дождь, загремела гроза.

Сегодня заходил я в церковь S. Maria del Rosario. Она славится своим огромным алтарем и картиною Тинторета «Cristo in croce e la Maria» – статуями и барельефами ваятеля Morleiter. Вообще во всех церквах изобилие мраморов в статуях, в колоннах, в помостах, изумительные.

Palazzo Foscari- теперь Австрийская казарма (так ли?). Некоторые дворцы напоминают Родосские дворцы, которые сохранили на стенах своих гербы прежних своих благородных властителей, а ныне заняты турками. Ныне заходил я в подобный palazzo со знаменитым гербом свидетелем лабазной торговли. Вчера видел другой дворец, где ныне ликерное заведение. Со времен республики сохранились в саду его при входе две большие куклы, солдаты, – но кажется, мундиры на них перекрашены на австрийский цвет.

Вчера купался в ванне, 20 градусов тепла, в заведении. Очень чисто и хорошо устроено. Проходил мимо театра della Fenice. Жаль, что не откроется прежде зимы. Прочел с учителем первую песнь «Ада» и нахожу, что довольно свободно понимается; французский перевод Ратисбона близок, особенно для французского перевода.

29 августа/9 сентября. Вчера в праздник Рождества Богородицы был у обедни в церкви S. Maria del Rosario. Описал в письме к Тютчевой. Переписано в другую книгу. После ходили на Campo di marte, где бывают полковые учения и парады – и иногда до 12-ти штук конницы, говорил нам с некоторой самодовольной важностью наш гондольер. Тут же большая табачная фабрика, куда приходят на работу 1000 и более женщин, девиц и детей. Тут можно сделать смотр состояния женского венецианского пола, что и предлагал мне Брока.

Вечером был на piazza, где за дурной погодой не был несколько дней сряду. Сегодня Венеция принарядилась по-прежнему солнечным сиянием.

Тепло, а не душно. Я уже три раза купался в ванне от 20 до 22 градусов тепла.