Александр Судоплатов - Дневник

– Вы не бойтесь нас, – вежливо говорил он хозяевам, – мы люди интеллигентные, образованные, я и он (указывал он на Шпака или Половинку) – чиновники почтового ведомства, а он (указывал он на меня) студент выше среднего училища (хотя я ему не раз замечал, что у нас только был табак выше среднего, а училища такого не было). Старые солдаты, которые еще идут в роте, смеются над нами: «Ишь, привыкли по квартирам чаи распивать, вы по-походному, как в германскую войну!» – и едва остановимся, они сразу котелки с водой на кирпич и соломкой и дровами сами греют чай. Мы уже напились у хозяев, а они еще греют.

– Выступаем! Собирайся! – торопит начальство.

Мы выходим, строимся, а старички наши «по-походному» переворачивают котелки с нескипевшим чаем и, ругаясь, идут дальше. Часов в 5 вечера подошли к Таганрогу. Я ног не чувствую. Страшно устал. Как-нибудь, думаю, до Таганрога дотянуть, а дальше сил нет. Иду голодный. Утром, как поел перепечки в Киреево, больше ничего не ел. Дорогой только и представляется, как бы дома ел пирожки с печенкой и маслом или еще что-нибудь. А слюни бегут, жрать хочется и устал. Говорят, больше 40 верст сделали. Уже виден Таганрог и вдали полоска моря. Скоро, скоро придем. Много отсталых, другие садятся на дороге – не могут идти. Подводы переполнены, каждый стремится уцепиться на подводу. Но что такое? Колонна наша сворачивает влево, Таганрог остается вправо. Неужели не пойдем в Таганрог, еще дальше идти? Надежда рушится, и силы падают. Нет уже сил идти.

– Таганрог занят местными большевиками! – проносится в рядах. – В Таганроге восстание.

Колонна идет быстро, быстро огибаем злополучный город. Проходим лиман Миусс и село Новониколаевку. Может быть, здесь остановимся, но нет, голова колонны уже выходит из села быстро, быстро. Половина роты разбежалась по хатам и назад уже не вернулась. Часов в 8 вечера пришли в село Мокрый Чалтурь – армянское село. Армяне встретили неприветливо. Дома у них хорошие, большие, но не пускают внутрь. «Тиф! Тиф!» – заявляют. Вертимся на улице. Грязь, слякоть. Кто где прислонился, там и заснул, наконец объявили, что дальше мы поедем, из Ростова пригнали извозчиков, мы сели человек по 5–6 на фаэтон и поехали, как приятно после такой дороги. Я прислонился к Тихому и, едва не пуская из рук винтовки, дремлю. Нас везет старик-извозчик с мальчишкой лет восьми в бабьей кофте.

– Чижело жить, – заявляет старик, после того как мы проехали с версту, – внучка у меня маленький, – кивает он на мальчика, – сынов – бросить не на кого, гонят, иди в наряд, нужно брать и его с собой, может, уйдешь на неделю, ножки закутай! – поправляет он кофту мальчика.

– А сын-то твой помер? – спрашивает кто-то.

– Какое помер, убили, набилизовали и убили…

– Кто мобилизовал?

– Добровольцы… Набилизовали и убили на Маныче…

В темноте показались строения. Станица Гниловская. Остановились у богатой казачки. Но без денег ничего не отпускает. Принесли соломы – и спать, вот отмахали сегодня.

25 декабря. Рождество Христово. Великий праздник. Что-то делается дома? Жутко. Там ведь красные. Праздник встретили плохо. В 12 верстах позиции, бьются дроздовцы [27] Дроздовцы – военнослужащие Дроздовской стрелковой дивизии Вооруженных сил Юга России. Генерал М.Г. Дроздовский (1881–1919) организовал в начале 1918 г. на Румынском фронте отряд добровольцев для похода на Дон – на помощь зарождающемуся Белому движению. 26 февраля 1918 г. М.Г. Дроздовский выступил из г. Яссы и, пройдя захваченную румынскими войсками Бесарабию и занятую большевистскими отрядами Украину, 21 апреля 1918 г. достиг Ростова, где вскоре соединился с белыми войсками. Впоследствии этот переход был назван Дроздовским походом. Позднее отряд М.Г. Дроздовского был переформирован в 3-ю пехотную дивизию Добровольческой армии, которой он продолжал командовать. 31 октября 1918 г. в бою М.Г. Дроздовский был ранен в ногу и спустя два месяца скончался из-за заражения крови. После смерти генерала его именем была названа стрелковая дивизия, выделенная из 3-й пехотной дивизии. . Целый день грохочут пушки. Стонет от гула земля. Красные во что бы то ни стало к празднику хотят взять Ростов. Пишу дневник, сидя за столом. Тихий притащил кувшин молока. Пьем, значит, чай. Говорят, завтра выступаем. Что-то красные не на шутку взялись, у нас от гула дрожат стекла и вся хата. Как бы ночью не выступили. Здесь красивое место. Донские казаки все рыболовы. У каждого в сенях куча вяленой рыбы.

26 декабря. Ночью вышли на Ростов. В несколько рядов идут обозы – брички, двуколки, батареи, конница, конница без конца. Все это «могучий» фронт Деникина. Где вы, конница Шкуро, Мамонтова и других и других? [28] Генералы Андрей Григорьевич Шкуро (Шкура; 1887–1947) и Константин Константинович Мамонтов (Мамантов; 1869–1920) – командиры казачьих корпусов. Первый получил известность организацией антисоветского восстания на Северном Кавказе весной 1918 г. Второй – глубоким рейдом по тылам Красной армии, совершенным в августе 1919 г. Ко времени описываемых событий корпус Шкуро увяз в боях с советскими войсками на Юге Украины, а корпус Мамонтова был разбит красной конницей Буденного. Генерал Шкуро эмигрировал, в годы Второй мировой войны сотрудничал с нацистами по созданию казачьих частей в составе вермахта, был захвачен советскими войсками и повешен в Москве. Генерал Мамонтов умер от тифа в период отступления к Новороссийску. Все рухнуло. Все, все! Вот и Ростов.

Сонный город наполнился шумом проходящих частей. Часа 2 ночи. На мосту через Дон целый базар. Стоят обозы в 20 рядов. Сутолока, ругань. Многие прут по льду. Но лед непрочен и трещит. Разгоняют автомобили и топят в Дону. Топят броневики. Они с шумом и треском проваливаются под лед. В городе идет грабеж. Где-то в центре грабят Американский Красный Крест [29] Американский Красный Крест начал свою работу в Российской империи в годы Первой мировой войны – оказывал медицинскую помощь раненым и больным, поставлял теплую одежду и медикаменты. В связи с поддержкой странами Антанты лидеров Белого движения продолжал свою работу в годы Гражданской войны. и интендантские склады. Американский Красный Крест горит. Наша рота в ожидании переправы где-то «нащупала» рыбный склад. Тащат все вяленую рыбу. Все наши подводы набиты вяленой и соленой рыбой. Кое-кто несет кожи. Аршина по два в квадрате. Тащат мануфактуру, сахар, мыло, табак. Подводы – полны. Кое-где поднялась редкая ружейная стрельба. Наконец пришла наша очередь, и мы пошли на мост. Светает. Выходим из города. Заметна сильная паника. Обозы несутся по дороге в три ряда, бросают в панике вещи. Что такое? Вечно эти обозы наводят панику. Вот лежит куча английских рукавиц – целая пачка. Я нагнулся…