Владимир Артамонов - Инга Артамонова. Смерть на взлете. Яркая жизнь и трагическая гибель четырехкратной чемпионки мира

– Понимаешь, мам, директор катка решил проверить по секундомеру, за сколько я пробегу круги. А потом мне сказал: «Знаешь, Инга, тебе нужно серьезно заняться конькобежным спортом. Если хочешь, я тебя порекомендую тренерам».

Инга безумно любила катание на коньках. Она могла кататься и в мороз, и в ветер, и даже когда все растает. Только вот как ей, такой уже взрослой, прийти в секцию и сказать: «Я хочу заниматься коньками»? Нужно, чтобы кто-то из знакомых поддержал морально. Но кто? Конечно же Павел Михайлович. Она отправилась к нему.

А накануне произошли следующие события… Уютный каток на Петровке любили многие известные конькобежки, они часто приходили потренироваться сюда. Инга не раз видела их здесь, старалась им подражать. Однажды на балкончике здания катка стояли Дмитрий Алексеевич и Зоя Холщевникова, известная конькобежка, заканчивавшая выступать в большом спорте.

– Сюда ходит девчонка одна, – говорит Алексеев Холщевниковой, – ну такая классная… Правда, она занимается у вас на «Динамо» греблей, но так ее тянет к конькам… Достала конькобежные рейтузы, все заштопанные… Да вон она катается…

Зоя Холщевникова посмотрела в центр катка и увидела высокую задорную девчонку, которая старалась воспроизвести когда-то увиденные движения хороших конькобежцев. Зоя сразу заметила, что движения ее пока угловатые, не очень координированные, с точки зрения специалиста конькобежного спорта, но целеустремленность и боевой характер сразу видны.

Проскользив плавно еще несколько кругов, Инга выпрямилась, уперев руки в бока, и направилась к тому месту, где стояли Холщевникова и Алексеев.

Директор катка познакомил Ингу с Зоей Федоровной Холщевниковой, будущим ее тренером. Но тренироваться под ее руководством Инга начнет некоторое время спустя.

Когда зима вступила в свои права, Павел Михайлович и Инга отправились в конькобежную секцию к Григорию Васильевичу Кушину. С Саниным Кушин знаком давно, они состоят в одном обществе «Динамо» много лет. Спрашивает его Павел Михайлович, показывая на вошедшую с ним девушку, не взял бы он тренировать ее к себе?

– А сколько ей лет-то? – задает вопрос Кушин.

– Семнадцать.

– Да ты что! Что я с таким переростком буду делать? Нет, нет…

Ходили еще к какому-то детскому тренеру. То же самое. К третьему… Безрезультатно. Инга обиделась и говорит:

– Пал Михалыч, пойду я сразу во взрослую секцию.

А тут как раз первенство Московского городского совета «Динамо» по конькобежному спорту. Павел Михайлович добился Ингиного участия в них. Он подумал: «Девка может захандрить, столько отказов ей сразу».

Вместе с Ингой они вышли на сверкающий, отполированный лед малого поля стадиона «Динамо», подошли к будочке, около которой стоял главный судья этих соревнований Иван Иванович Хайдин.

– Иван Иванович, – обратился к нему Санин, – вот эту девчонку нужно заявить, а сейчас коньки помоги ей найти какие-нибудь…

Стоявшие тут же другие судьи, тренеры, участницы удивленно осмотрели пришедших: вот еще, гребцы вмешиваются в коньки, с каких это пор?

Хайдин немного подумал и говорит дипломатически:

– У нас сорок девять пар, одна участница лишняя. Пусть с ней твоя и бежит. Не помешает.

Нашли какие-то старые коньки – на Ингу они еле налезли. Ножка ничего себе – сороковой размер. Все смотрят на нее как на пришельца с другой планеты. Ну и ну! «Кто это такая?» – то и дело спрашивают конькобежки друг у друга. «Да гребчиха какая-то».

При старте бега на 500 метров Инге попался маленький камушек под лезвие конька, и вышибло искру. Все смеются: чтобы искры летели из-под коньков, которые с таким старанием оберегают от всего каменно-твердого, такого, знаете ли, конькобежцы еще не видывали. Думали, что сейчас удастся эту гребчиху проучить как следует, чтобы в следующий раз было неповадно совать нос туда, куда не положено.

Подруги из секции гребли расположились на трибуне и подбадривали ее возгласами: «Инга, Инга!», что раскрывало другой смысл, вложенный в этот призыв: «Раз они, Инга, смеются над нами, покажи, как гребцы умеют выигрывать».

Последнего места, к удивлению конькобежцев, она не заняла. По результату была где-то в середине. Хайдин подтрунивал теперь над конькобежцами:

– Вот так гребчиха, причесала она вас.

Кто-то вынужден был сказать:

– А не такая уж она и «сырая».

Следующая дистанция – 3000 метров (а на другой день – 1000 и 5000 метров: раньше женщины-конькобежки бегали на такие дистанции). Инга подъехала к Павлу Михайловичу, стоявшему прямо на льду. Еще не отдышавшись, взволнованная, говорит:

– Ну, Пал Михалыч, сейчас мы им покажем.

И действительно, на очередной дистанции она выступила еще лучше: 1000 метров – четвертое место, 5000 метров – второе, вслед за Марией Исаковой, тоже динамовкой, трехкратной чемпионкой мира по конькам, к тому времени самой титулованной чемпионкой.

«Вот это да, – открыто удивлялись теперь все, – вот это гребчиха».

Потом уже стали говорить так: «Инга у меня начала заниматься, я ее тренер», «Нет, ко мне она впервые пришла, я ее тренер».

Душой же она всегда оставалась со своими подругами по гребле, хотя спустя несколько лет прочно обосновалась в конькобежном спорте и добилась там выдающихся результатов. Подруги из секции гребли спрашивали ее:

– Инга, где тебе лучше – в гребле или в коньках?

– У вас лучше, – отвечала она. – Потому что в гребле, в восьмерке, как мало в каком другом виде спорта, каждый старается помочь рядом сидящему, ведь от этого зависит общий успех команды…

Но в коньках, индивидуальном виде спорта, больше шансов раскрыть способности отдельного человека. Это понимал Санин. К этому стремилась и сама Инга.

Прошло много лет, но Инга продолжала оставаться верной коллективу гребцов, привязанности ко всему тому, что ее роднило с ее спортивной юностью. С Павлом Михайловичем она стала видеться реже, потому что различные соревнования самого высокого уровня по конькобежному спорту не оставляли совсем свободного времени. И все-таки нет-нет да и навестит Инга своего первого тренера, перебросится двумя-тремя словами о житье-бытье, вспомнит о тренировках на воде, оказавших влияние на ее успехи в конькобежном спорте.

Марии Исаковой, уже заканчивающей выступать, как будущему тренеру, поручили присмотреть за юными конькобежцами в соревнованиях первенства Москвы. Она и раньше уже видела Ингу, и Зоя Холщевникова ей до этого рассказывала про нее, но каждый раз, глядя на эту рослую девушку, она невольно думала: «Как же ей будет трудно – такой высокой!»