Владимир Ефремов - Эдельвейсы для Любаши. Коричневый туман над Днестром (сборник)

В нем находились вышитые полотенца, нитки разного цвета и много разной мелочи. Нас заинтересовали больше всего конфеты «Золотой ключик». Набив карманы конфетами, мы хотели было выйти, но тут мы увидели небольшой сервант, слепленный из глины и прилепленный к стене, его полки были пусты, только на верхней, довольно высоко для нашего роста, лежала какая-то тетрадь и металлическая коробка.

Тут нашего Костю понесло:

– А ты знаешь, что наш тато никакой ни сержант, он капитан-разведчик. Если не веришь, то давай достанем тетрадь, там все написано. Он (тато) просто не хотел, чтобы все знали.

Верхняя полка была все же довольно высоко. Стульев, да и вообще мебели никакой в доме не было. Вдоль стен стояли лавки, широкие доски, прибитые к вбитым в землю кольям. Гостей, если приходили, рассаживали на эти лавки. Стол был (без стола никак), стоял он под иконой, вот и вся мебель. Покрутив головой, Костя не нашел ничего подходящего, чтобы стать и дотянуться до верхней полки. Решил использовать меня вместо лестницы. А кого же ещё? Других в доме не наблюдалось.

– Нагнись! – сказал Костя.

Я нагнулся, и он ловко вскарабкался мне ногами на плечи. Я, насколько у меня получилось, выпрямился.

Он достал тетрадь и коробку, приказал мне нагнуться, чтобы слезть. Положив добычу на стол, мы, в первую очередь, открыли коробку, в ней тато, оказывается, хранил свои награды. Вдоволь налюбовавшись наградами и примеряя по очереди их на себе, ходили строевым шагом по горнице орали «Хенде хох»! и «Гитлер капут!», пока не охрипли. Затем мы стали изучать записи в тетради. Так как я читать еще не умел, да и Костя не был большим грамотеем, вздохнув, отложили тетрадь.

Похоже тато записывал рацион выдачи овса лошадям, ни о какой разведке и речи быть не могло. Знаменитые разведчики Великой Отечественной Войны: Николай Кузнецов, Иван Кудря и даже Рихард Зорге не были знакомы с нашим тато. Мы сложили награды в коробку, при этом Костя припрятал у себя гвардейский знак, думая, что я ничего не замечаю. Вернуть на место взятое для изучения Костя попытался воспользоваться тем же трюком, что и вначале.

Но силы я подрастерял, усердно маршируя и выкрикивая антифашисткие лозунги. Ему и в голову не приходило поднять на своих плечах меня, к тому же я был на треть полегче чем он. Вскарабкался Костя опять на мои плечи ногами, я стал выпрямляться и тут силы покинули меня, мои коленки задрожали, подогнулись и я упал на пол, как загнанная нерадивым седоком лошадь. Костя зацепился обеими руками за полку, повисел немного и рухнул вместе с глиняным строением рук человеческих, так же, как и я, на пол, а куда же еще!

Куски глины, деревянные полки, пыль – все это попало на нас, двух незадачливых исследователей. Ну что ж, семь бед – один ответ, – решил Костя на правах старшего. Отряхнули мы с себя куски глины, застрявшие где только можно было, пыль, то есть на ушах, в самих ушах, на голове в одежде, подняли из-под груды ликвидированного нами вчистую хлипкого строения рук человеческих тетрадь, коробку с наградами и положили аккуратно на стол.

А дальше больше – у нас созрел план побега из закрытого на замок дома.

В комнате, где нас оставила мама, было и окошко, которое смотрело в сарай. Одевшись, мы кое как протиснулись в него, помогая друг другу, вышли в сарай, затем в незапертые двери сарая, и подались на улицу в сторону магазина. В магазине конечно нас никто не ждал, да и денег у нас на покупки, само собой, и в помине не было. Недалеко от магазина, в одном из дворов, мы увидели похороны.

– Интересно кто умер, давай посмотрим!

Старший брат сказал: «Значит так тому и быть». Хоть я и боялся покойников, но куда денешься, не послушаешься, получишь затрещину, пришлось идти. Во дворе стоял гроб, в гробу лежала покойница, старая бабушка. Вокруг гроба ходил батюшка, который помахивал кадилом, отпевал ее. Вдруг мне показалось, а может так оно и было, покойница открыла глаза, поглядела и опять закрыла (потом Костя утверждал, что так оно и было).

Батюшка продолжал отпевать покойницу, а мы стремглав, мимо магазина бежали к базару. Прибежав к базару, мы увидели, что там все же намного веселее, чем на похоронах. Главное, здесь вертелось небольшое деревянное колесо обозрения. (Кто не поверил, что деревянное, советую обратиться к истории этого рода развлечений). Ага! Поверили! И на том спасибо! Ну а Костя и я, открыв рты, смотрели на это чудо и на катавшихся счастливчиков.

А уж как нам хотелось покататься… Да кто же позволит, откуда деньги у нас на мероприятие. Вдруг Костю что-то осенило.

– Стой здесь, а я пойду попрошу хозяина, может разрешит нам покататься бесплатно.

Поговорив с мужчиной цыганской внешности, Костя стал усаживаться в кресло колеса обозрения. Когда я подбегал к нему, он уже поднимался вверх и успел крикнуть: «Он разрешил только мне одному!». Это потом, спустя время, я понял, что за свое удовольствие он отдал гвардейский знак.

Ну а пока… Пока я с завистью наблюдал, как Костя катается. Вдруг в колесе что-то хрустнуло и оно, накренившись на бок, остановилось. Все! Колесо заклинило. Но самое интересное, что наш авантюрист Костя застрял на самом верху, это меня сильно не опечалило. «Так тебе и надо обманщик!» – в душе злорадствовал я. Постепенно колесо стало пустеть, так как было невысоким и многие смогли спуститься на землю самостоятельно, но только не Костя, он застрял, как нарочно (Бог шельму метит), на самом верху.

Беспомощно и тоскливо он смотрел вниз и терпеливо ждал, когда его освободят из плена. Мне тоже пришлось ждать, а куда денешься, дома где нами было ликвидировано старинное творение рук человека, нас ожидала приличная порка, очень приличная. Мне одному отдуваться? Нет, дождусь-ка я лучше Костю. Мне сильно захотелось есть. Подняв в очередной раз глаза к Косте, я увидел, что он что-то жуёт. Тут я вспомнил: да у меня в кармане конфеты, взятые из сундука! В общем, жуем конфеты, Костя вверху, я внизу.

Только через пару часов, если не больше, починили рабочие колесо и освободили Костю. И что дальше, спросите Вы… Что-что… Домой мы не сильно-то и спешили, там после устроенного нами погрома, плюс побег… Дело окончилось хорошей поркой, ну очень хорошей… А подвела нас наша «аккуратность» – не положи на стол коробку и тетрадь, может быть, и было бы нам зачтено наше бормотание (не знаем, само все свалилось, землетрясение…), не убедило родителей, улики нашего лихого набега на горницу, игнорируя замок, лежали на столе.

P.S. Не берите, дети, с нас пример, не поступайте так как Костя и я. Слушайтесь своих родителей и все у вас будет хорошо!

Приближался сентябрь. Я хвалился всем, что тоже пойду в школу и научусь писать и читать. И вот наконец первое сентября, меня с трудом отмыли, приодели, дали в руки пошитую тряпочную сумку для книг (книги выдавали в школе) и босиком отправили в школу. Костя сдал меня учительнице первого класса Анне Ивановне, а сам убежал в свой класс. Русская школа № 3 семилетка, низенькое, приземистое, построенное до войны здание. За партой, к которой меня подвела Анна Ивановна, сидела девочка, по годам похожая на пятиклассницу. Я стал упираться, не хотел сидеть с девочкой, к тому же такой великовозрастной. Она смотрела на меня, как кошка на цыпленка. Кое-как затолкав меня к Люсе за парту, учительница дала мне букварь, карандаш и тетрадь.