Дмитрий Власов - О Пушкине и не только. Заметки дилетанта

…В июле 1811 года юный Александр в сопровождении дяди Василия Львовича и его гражданской жены А. Н. Ворожейкиной едет в Петербург. Три месяца уходят на хлопоты и ожидание, и, наконец, Пушкин – лицеист. 19 октября состоялось торжественное открытие лицея. В Москве перед отъездом тётка и бабушка подарили Александру «на орехи» 100 рублей, но Василий Львович взял их у него «взаймы», а вот отдал ли – неизвестно. Кажется, это был единственный случай, когда задолжали Пушкину, – большую часть своей сознательной жизни он сам был в долгах…

Режим в лицее был достаточно жёстким, можно сказать полувоенным. О путешествиях или выездах за пределы Царского Села не могло быть и речи. Лицеисты оставались там даже на летние каникулы. Это был всего один месяц – июль, уже первого августа занятия возобновлялись. Только однажды летом воспитанников возили по окрестностям – в Павловск, Колпино, Ораниенбаум, и только раз небольшая часть лицеистов, имевших родных в Петербурге, провела рождественскую неделю в столице. Родители Пушкина к тому времени жили в Петербурге, и на рождественской неделе Александр был дома. Единственный раз за шесть лет.

9 июня 1817 года в лицее состоялся выпуск. Через два дня Пушкин покидает Царское Село. Последующие три года он живёт в Петербурге с родителями «в Коломне на Фонтанке, близ Калинкина моста». В числе семи выпускников Пушкина определили в Коллегию иностранных дел в чине коллежского секретаря (десятый класс из 14 в табели о рангах) с жалованьем 800 рублей в год.

3 июля 1817 года Пушкин подаёт прошение об отпуске и через неделю уезжает с родителями, сестрой и братом в Михайловское, бывает также в Тригорском и Петровском. Через два года Пушкин снова берёт отпуск в Коллегии и уезжает в Михайловское на месяц. Выходит, он трижды побывал там ещё до большой ссылки.

Вернёмся к 1817 году. С последних чисел августа Пушкин снова в Петербурге и считается на службе, но, судя по письму директора лицея Е. А. Энгельгардта, «ничего не делает в Коллегии, он даже там не показывается». Так или иначе, три года продолжалась его бурная петербургская жизнь. Стихи, опубликованные, неопубликованные и приписываемые Пушкину, передавались из уст в уста. Они буквально взорвали петербургское общество, и, наконец, терпение правительства и императора лопнуло.

«Пушкин наводнил Россию возмутительными стихами», – заявил Александр I. После этих слов поэта ждала ссылка. Однако благодаря усилиям старших друзей, включая Жуковского, северная ссылка была заменена южной «полуссылкой».

В мае 1820 года Пушкин отправился в распоряжение генерала И. Н. Инзова в Екатеринослав (ныне Днепропетровск). Перед дорогой ему выдали 1000 рублей – это было довольно щедро, так как непосредственно «на проезд» требовалось около половины, а годовое жалованье Пушкина составляло 800 рублей. Статус его был не ссыльного, а курьера. Пушкин вёз Инзову императорский рескрипт о назначении генерала наместником Бессарабии.

Это было первое большое путешествие поэта из многих, ещё предстоявших. До этого, как уже упоминалось, он совершил 11 переездов, преодолев в общей сложности около 5 тысяч километров. Получается, что за 21 год жизни, ещё до южной ссылки, Пушкин провёл в Москве и Захарове одиннадцать лет, в Петербурге и Царском Селе – девять с половиной лет, в Михайловском – четыре месяца и в дороге два месяца.

Итак, в мае 1820 года Пушкин в сопровождении своего постоянного «дядьки» Никиты Козлова выехал из Петербурга. Через 12 дней, преодолев 1600 вёрст (верста на 67 метров больше километра), он был в Екатеринославе, где провёл девять дней, поскольку заболел «лихорадкой» после купания в Днепре. 28 мая Пушкин с согласия Инзова присоединился к семейству Раевских. Дальше они ехали вместе на Кавказ, потом морем в Крым и уже сухопутным путём, через Симферополь и Одессу, – в Кишинёв, в постоянную резиденцию генерала.

Четыре с половиной месяца (с 6 мая по 21 сентября) заняло это первое большое путешествие поэта. Оно исключительно благотворно повлияло на его творчество. Опальный, поднадзорный, ожидающий ссылки, Пушкин перестал писать стихи ещё в Петербурге. Пауза длилась практически полгода, и только к концу путешествия на Кавказ к нему вернулись поэтический дар и жажда его воплощения.

Это было в Гурзуфе, куда рано утром 18 августа пришёл из Тамани с остановкой в Керчи военный бриг. На борту были семья Раевских и А. С. Пушкин. Он впервые плыл по морю, впервые увидел с воды крымский берег и горы.

Здесь, в Крыму, он окончательно ожил и оттаял в окружении прекрасной южной природы и милого его сердцу семейства Раевских. В Гурзуфе же после довольно долгого молчания была написана первая крымская элегия, переписанная потом набело в Кишинёве:

Раевские и Пушкин жили в большом доме герцога Ришелье, с открытой террасой, видом на море и на татарскую деревню. Этот дом сохранился, и там давно уже музей Пушкина.

Кавказские и крымские впечатления в последующем много раз будут появляться в его сочинениях. «Прекрасны вы, брега Тавриды», – напишет он в «Евгении Онегине». Пушкин задумал свой знаменитый роман именно в Гурзуфе. Тому есть письменное признание самого поэта в письме к Вяземскому.

Когда биографы Пушкина пишут: «Ехал вместе с Раевскими», это означает, что ехали две кареты и коляска. В них размещались Раевский-старший – генерал Николай Николаевич, Раевский-младший – сын Николай, дочери Мария и Софья, гувернантка, компаньонка Марии и крестница Н. Н. Раевского Анна Гирей, француз Фурье и врач Е. П. Рудыковский, а в Гурзуфе их ждали уже жена генерала Софья Алексеевна с дочерьми Екатериной и Еленой. Пушкин ехал в открытой коляске с Раевским-младшим, иногда он пересаживался в карету к генералу.

В таком окружении Пушкин не мог не влюбиться. Не секрет, что влюблён он был в самую младшую дочь генерала – пятнадцатилетнюю Марию. Она знала это, но относилась к Пушкину спокойно, даже с иронией. «Как поэт, он считал своим долгом быть влюблённым во всех хорошеньких женщин и молодых девушек, с которыми встречался… В сущности, он обожал только свою музу и поэтизировал всё, что видел», – писала через много лет Мария Николаевна. А Пушкин не оставлял без внимания и старшую сестру Марии – Екатерину, и компаньонку Анну Гирей. Но именно Марии Раевской, в замужестве Волконской, посвятил он несколько стихотворений, ставших поэтическими шедеврами. И хотя напрямую имя её в стихах не упоминается (Пушкин специально об этом заботился), она незримо присутствует в его второй крымской элегии «Редеет облаков летучая гряда», в стихотворении «На холмах Грузии лежит ночная мгла», в посвящении к «Полтаве». А XXXIII строфа в главе I «Евгения Онегина» – это воспоминание об остановке на берегу моря перед Таганрогом, когда путешественники вышли из кареты и любовались морем, а Пушкин смотрел, как Мария Николаевна бегала по берегу, играя с волнами.