Симон Тер-Петросян - Сталин. Мой товарищ и наставник

Демонстрацию на Головинском проспекте возглавил Вано. Сталин с утра ходил по Солдатскому базару и разговаривал с собиравшимися там товарищами, подбадривал их и заодно решал какие-то дела. После демонстрации ему предстояло перебраться на другую квартиру. Было ясно, что от такого открытого вызова, который можно сравнить с брошенной в лицо перчаткой, наместник [45] То есть Главноначальствующий Кавказской администрацией. и его холуи будут невероятно свирепствовать. Начнутся повальные обыски и аресты. Организация принимала меры, чтобы никто из товарищей не пострадал. У меня был собственный план действий, о котором я расскажу чуть позже.

Без пяти двенадцать Сталин, знаменосец Аракел, я и еще несколько товарищей стояли в центре базара и ждали сигнала. Один из торговцев, вглядевшись в наши лица, вдруг забеспокоился и начал быстро-быстро собирать свой товар. Глядя на него, забеспокоились и другие. Их беспокойство возросло, когда Аракел снял мешок, которым было закрыто знамя.

– Вот и хорошо, – сказал Иосиф, наблюдая за суетящимися торговцами. – Прилавок освободили, будет, куда встать.

Это было очень смело – встать на возвышение для того, чтобы произнести речь. Охранители порядка обычно стреляли в ораторов, которые представляли собой удобную мишень. В такой ситуации, как в тот день на Солдатском базаре, большинство предпочли бы не забираться на прилавок для того, чтобы сказать речь. Большинство, но не Сталин. Его поведение было не бравадой, а сознательным героическим поступком. Он хотел, чтобы его видели и слышали все, хотел показать, что социалисты выступают открыто.

Как только выстрелила пушка, Аракел поднял знамя и начал им размахивать. В разных местах базара над головами людей поднялись кумачовые транспаранты и портреты Маркса, Энгельса и Лассаля [46] Фердинанд Лассаль (1825–1864) – немецкий философ, экономист и политический деятель. Политические взгляды Лассаля были близки к взглядам Маркса и Энгельса. . Сталин легко запрыгнул на прилавок и сказал короткую речь. Поздравил собравшихся с праздником, сказал, что только сообща можно одолеть самодержавие, процитировал несколько самых важных фраз из «Манифеста» и закончил словами:

– Долой самодержавную тиранию!

Я начал свои воспоминания с этого славного дня, с того, как Иосиф выступал перед рабочими и как жадно они ловили каждое его слово. В тот день я понял, что вижу истинного лидера, одного из тех, кто приведет нас к победе революции.

Полиция бросилась задерживать демонстрантов, но на площади ей мешали торговцы, собиравшие товары с прилавков и запиравшие лавки. Мы же собрались в колонну и двинулись к Эриванской площади [47] Тбилисская площадь Свободы в то время называлась Эриванской в честь генерала Паскевича графа Эриванского. . Меня переполняла невероятная радость. Ни в один из праздников, никогда еще я не чувствовал такого душевного подъема. Демонстрация состоялась! Несмотря ни на что! Мы идем по городу, поем песню! Нас много! С каждым шагом нас все больше. Так оно и было, потому что к нам присоединялись товарищи, пришедшие из других мест, и какая-то часть любопытных. Любопытные, как увидели первого казака, так сразу же исчезли. Мы же вступили в схватку. Знаменосца стараются схватить или подстрелить в первую очередь, так же как и оратора. Но товарищи окружили нас с Аракелом плотным кольцом, и казаки не могли к нам пробиться. Под натиском, теснимые с боков, мы прошли еще сколько-то вперед, но, в конце концов, казакам и драгунам [48] Драгунами назывались кавалеристы, способные воевать как в конном, так и в пешем строю. удалось нас рассеять. В нашей колонне было примерно три тысячи человек, а сражались мы с бо€льшим количеством врагов. Кто-то из наших падал, кого-то хватали, наши ряды таяли, а казаков с драгунами становилось все больше и больше. Демонстрацию не удалось завершить, да и никто на это не надеялся. Мы были рады тому, что смогли сделать. Защищая Аракела, я израсходовал все имевшиеся у меня патроны, но в горячке боя не помню, удалось ли мне хоть кого-то подстрелить. Когда стало ясно, что вот-вот нас схватят, Аракел сорвал знамя с древка, обмотал его вокруг тела, и мы ушли дворами. Домой к тетке в тот день я возвращаться не рискнул, ночевал на конспиративной квартире. К вечеру полиция совершенно озверела. Полицмейстер получил хорошую взбучку от наместника и устроил то же самое своим подчиненным. Всех, кто появлялся на улице в разорванной одежде или с синяками на лице, сразу же хватали. Полицейские ходили по духанам, интересовались, не празднует ли кто Первомай.

На несколько дней организация приостановила работу. Ждали, пока все утихнет. Как только стало возможным, мы напечатали листовку с обращением к рабочим, которое написал Сталин, и распространили его по городу. Несколько прокламаций были расклеены на тумбах Головинского проспекта. На чистую публику они действовали подобно разорвавшейся бомбе. Главной же наградой было то, что о нас написала «Искра» [49] «Искра» – нелегальная революционная газета, основанная В.И. Ульяновым-Лениным в 1900 году. . 22 апреля было названо исторической датой начала открытого революционного движения на Кавказе.

Я на всю жизнь запомнил слова Сталина о важности демонстрации из одной его газетной статьи того времени: «Уличная демонстрация интересна тем, что она быстро вовлекает в движение большую массу населения, сразу знакомит ее с нашими требованиями и создает ту благоприятную широкую почву, на которой мы смело можем сеять семена социалистических идей и политической свободы» [50] Нелегальная газета «Брдзола», № 2 за 1901 год. .

На демонстрации я познакомился с одним смелым парнем по имени Ашот Аветисов, сыном авлабарского лавочника. Он погиб в декабре 1905 года, его зарубили казаки [51] 12 декабря 1905 года в Тбилиси была объявлена всеобщая забастовка, переросшая в вооруженное восстание. . Ашот тогда еще не был членом партии, но по духу и образу мыслей это был настоящий марксист. Я оценил смелость, которую проявил Ашот во время стычки с казаками. Спустя несколько дней после разгона демонстрации я зашел к нему домой и пригласил прогуляться. Надо было прощупать человека, прежде чем предлагать ему стать моим помощником. Поговорив с Ашотом, я убедился, что на него можно положиться. Я хорошо разбираюсь в людях, трусов и подлецов обычно вижу сразу. Ашот с радостью согласился мне помогать. Действовать в Тбилиси, в то время наводненном полицией и шпиками, было опасно, поэтому я решил провести «экс» в Кутаисе. Нужда в деньгах тогда была особенно острой. Многие из наших товарищей были схвачены, надо было платить адвокатам и помогать их семьям. Семьи раненых тоже нуждались в помощи, кроме того, нужно было платить докторам и покупать лекарства. Среди докторов было несколько благородных людей, которые лечили наших товарищей бесплатно. Кто по доброте душевной не брал денег с бедняков, кто сочувствовал нам, разделял наши идеи. Но таких было единицы. Большинство докторов, видя, что дело нечисто, запрашивали за свои услуги тройную цену или больше. Для того чтобы они помалкивали, приходилось платить.