Симон Тер-Петросян - Сталин. Мой товарищ и наставник

Не удивляйтесь, читатели мои, что я начал свой рассказ с мелких домашних дел, и не думайте, что я хочу пожаловаться на своего отца. Жаловаться не в моих привычках. Я начал свой рассказ именно так с двойной целью – хотел показать, что мы со Сталиным росли в схожей обстановке и что обстановка эта была такой, что в нас очень рано пробудились обостренное чувство справедливости, ненависть к произволу и угнетению и потребность защищать людей от произвола. Детство – это первый и очень важный этап формирования личности человека. Кто знает, кем бы я вырос, если бы отец баловал меня и потакал всем моим капризам? Возможно, я стал бы типичным представителем буржуазии. Незавидная участь!

Среди книг, которые я всегда вожу с собой, в моей маленькой «походной» библиотеке есть «Детство» Горького с надписью автора. Возможно, что потрясение, произведенное этой книгой, и побудило меня писать обо всем откровенно, ничего не приукрашивая и не упуская ничего важного.

Иосиф Джугашвили впервые прославился на весь Гори после случая с лавочником Васадзе. Дело было обычным для обывательской среды. Виссарион Джугашвили, к тому времени живший в Тифлисе, а в Гори к семье наведывавшийся лишь изредка, несколько раз брал в лавке Васадзе товары в долг. Взятое записывалось в особую книгу, где на каждого должника была выделена своя страница. В подтверждение должник расписывался или просто ставил крестик рядом с записью. Виссарион расписывался. Он был не просто грамотным, а, можно сказать, образованным человеком. Образование свое он получил самостоятельно, благодаря любви к чтению. К месту Виссарион мог прочесть стих из «Вэпхисткаосани» [10] Название поэмы Шота Руставели «Витязь в тигровой (барсовой) шкуре» приведено Камо на грузинском языке. или из Библии. Обширными были его познания и в грузинской истории.

В момент погашения долга лавочник на глазах у должника зачеркивал в книге то, за что уже было заплачено. Несколько раз, воспользовавшись тем, что Виссарион при уплате долгов был сильно пьян, Васадзе ничего не зачеркивал. Разве торгаш может не обмануть, если ему представится случай? Когда все обнаружилось, произошел скандал. Виссариона, громко доказывавшего свою правоту, забрали из лавки в участок. Екатерину, пришедшую усовестить его, Васадзе прилюдно оскорбил. Одиннадцатилетний Иосиф, увидев, что мать вернулась домой в слезах, отправился к Васадзе. Чем мог кончиться спор одиннадцатилетнего мальчика и сорокалетнего мужчины? Подзатыльниками и пинками, которые бы получил мальчик, вступившийся за мать и отца. Но вышло иначе. После разговора с Иосифом Васадзе отправился в участок и сказал, что он ошибся в расчетах и Виссарион ему ничего не должен. После этого он вместе с Виссарионом пришел к нему домой, чтобы помириться с Екатериной. Никто не знал, что произошло между Иосифом и Васадзе. Оба никому ничего не рассказывали. Весь город был заинтригован, поскольку признавать свою неправоту было совершенно не в характере Васадзе. Много лет спустя я вспомнил про этот случай и спросил у Сталина, что же тогда произошло. «Ничего особенного, – ответил он. – Я пообещал поджечь лавку, если Васадзе не исправит то, что он сделал. Васадзе понял, что я не шучу. Вот и все».

В детстве мы с Иосифом не дружили, мешала разница в возрасте, а просто знали друг друга. В Гори все друг друга знали, это общее свойство небольших кавказских городов. Затем наши пути на время разошлись. Иосиф поступил в духовное училище [11] Горийское духовное училище. и перестал участвовать в мальчишеских играх. Будущему священнику это было не к лицу. Окончив училище, он уехал в Тифлис, где поступил в семинарию. В детстве, когда видишь творящуюся кругом несправедливость, невольно становишься религиозным. Бог кажется воплощением высшей справедливости, заступником всех угнетенных и обездоленных. Я был очень религиозным мальчиком и даже пел в церковном хоре. Не по принуждению пел, а по собственной воле. Потом все изменилось, я стал материалистом, еще сам того не сознавая. Начал задавать на уроках Закона Божьего вопросы, от которых преподаватели приходили в ярость. В конце концов из-за этих вопросов меня исключили из училища, к огорчению моей несчастной матери. Мать моя была необразованной, но понимала значение образования и очень хотела, чтобы я стал образованным человеком – инженером или доктором.

Отец мой относился к образованию пренебрежительно. «Читая книги, капитал не наживешь», – говорил он. Одно время он сильно расстраивался из-за того, что Бог послал ему такого никудышного наследника, как я (других сыновей у отца не было). Меня не привлекал подсчет барышей в конторе и прочие «прелести» купеческого дела. Я мечтал о чем-то великом, грандиозном, хотел сделать для людей что-то такое, чтобы мое имя прославилось на века, хотел стать героем. Обычные мальчишеские мечты, не более того. Кумиры мои менялись как перчатки. То я восхищался Александром Македонским, то Наполеоном, то Гиго Читадзе [12] Георгий (Гиго или Гола) Читадзе – активный деятель народнического движения, руководитель одного из кружков народовольцев. Отказавшись от насильственной революционной борьбы в 80-х годах XIX века, Читадзе и ряд других грузинских народовольцев развернули легальную культурно-просветительную работу, в частности издавая в Тифлисе журнал «Имеди» («Надежда»). Несмотря на отказ от революционной борьбы, Читадзе оставался кумиром революционно настроенной молодежи. Читадзе был знаком с Максимом Горьким, который упоминал о нем в ряде писем, например, в письме С. Я. Аллилуеву от 28 сентября 1934 года. «Вероятно, я кому-то говорил, что в 92 г. в Тифлисе я встретил Вас однажды у Гиго Читадзе…» Читадзе, страдавший маниакально-депрессивным психозом (и умерший в тбилисской психиатрической больнице), стал прототипом Кравцова, героя горьковского рассказа «Ошибка», написанного в 1895 году. . Сейчас я должен признать, что Читадзе был единственным достойным человеком в этом ряду.

После того как меня исключили из училища [13] Горийское городское училище. , я задумался о военной карьере. Мне хотелось сражаться за освобождение моих соотечественников-армян, стонущих под турецким игом. В Гори у меня был единомышленник – Миша Паписов. Мишу не исключали из училища, поэтому он пошел в военные по прямой дороге, поступил в Тифлисское юнкерское училище [14] Тифлисское пехотное юнкерское училище. . У меня же не было другого выхода, кроме как идти в вольноопределяющиеся. Отец не возражал. Он к тому времени махнул на меня рукой и говорил, что из меня наследник, как из ишака скакун. Да и наследовать уже было нечего. Отец мой разбогател на поставках продовольствия и фуража для армии. При царском режиме это было очень прибыльное дело. Цены намеренно завышались, вместо хорошего товара поставляли всякую дрянь, а интенданты за взятки закрывали на все глаза. Всем было хорошо, кроме бедных солдат и лошадей, которых вместо хорошей еды кормили черт знает чем. Интенданты постоянно менялись. Кто-то, сделав состояние, благоразумно уходил сам, кого-то выгоняли с позором. С очередным подполковником отец не сумел найти общего языка, и поставщиком вместо него стал его конкурент купец Оганов. Отец разозлился и попытался отомстить Оганову. Способ мести у всех купцов был одинаковым – начать торговать по дешевым ценам, себе в убыток, лишь бы только переманить к себе всех клиентов конкурента и тем самым разорить его. Все зависело от того, у кого туже мошна. Отец думал, что у него, но оказалось, что у Оганова. В результате трехлетней борьбы мой отец из «уважаемого» купца, ворочающего большими делами, превратился в лавочника. С горя он начал пить, а от пьянства дела шли все хуже и хуже. Закономерное дело. От меня отец хотел лишь одного, чтобы я убрался куда подальше и не мозолил ему глаза. В армию так в армию, да хоть к самому черту. Отца заботила другая мысль – успеть выдать моих сестер замуж, пока он окончательно не разорился.