Галина Майорова - Александр Васильевич Колчак: «Нет ничего выше Родины и служения Ей»

Путь от Якутска до Казачьего, занявший чуть более месяца, уже сам по себе оказался не очень легким. Шел он по низовьям р. Алдана, по диким ущельям угрюмого Верхоянского хребта, затем – по холмам и равнинам обширного бассейна р. Яны до ее устья, где и приютилось на краю света это небольшое село.

И главным во всем этом было в «высшей степени затруднительное движение на Верхоянск и Усть-Янск по этому пути. Ввиду ночного времени и необходимости быстрых переходов при малых перевозочных средствах на станциях представляется невозможным одновременная отправка более четырех человек или 30 пудов грузов, да и то еще при условии промежутков времени между отправляемыми партиями в 2–3 дня. Одним из самых огромных препятствий является краткость времени». [38] Там же.

Но и здесь, в Казачьем, начались новые проблемы. По всей Яне случился плохой улов рыбы. Закупленные Олениным собаки за зиму так отощали, что для дальнего путешествия просто не годились. Весьма ограниченный в денежных средствах, Колчак все-таки решается нарушить финансовые установки и, чтобы откормить собак и побыстрее, закупает отборную оленину. При этом обращается за помощью к якутскому губернатору.

В Якутском национальном архиве сохранилось это письмо из Казачьего от 4 (17) апреля 1903 г. Прочитав его, можно от самого Колчака узнать о проблемах, волновавших начальника уже в самом начале его экспедиции. А также увидеть почерк будущего адмирала – мелкий, быстрый, ломаные линии и буквы, иногда почти неразборчивый:

«…Мои грузы и люди в Казачьем – задержка из-за вельбота. Оленин недавно уехал за ним. Слухи о собаках совершенно ложные – их здесь довольно. Распространение же сведений объясняется желанием поднять цену собак, которая действительно безобразна и доходит до 20 рублей вместо обычных 3–4 рублей. Здесь пользуются самым бессовестным образом затруднительным положением экспедиции ввиду отсутствия времени и берут за все цены прямо с каким-то неслыханным цинизмом.

<���…> по дороге я писал Вашему Превосходительству о переводе 2000 рублей господину Верхоянскому исправнику (Б. Ф. Кочаровскому). Ознакомясь теперь с положением вещей, я прошу испросить телеграммой Академию 4000 рублей, о которой просил уже Вас и прошу теперь переслать их в Верхоянск. Чем скорее это будет сделано, тем лучше, так как выехать много денег не хватает.

Я прошу, Ваше Превосходительство, принять уверения в глубоком уважении и пожелании всего лучшего. Александр Колчак». [39] НА РС (Я). Ф. 12-и. Оп. 2. Д. 297. Л. 250.

Академия наук в то время проявляла довольно большую заботу о продвижении Спасательной экспедиции все дальше и дальше на север, направляя местной сибирской администрации «предписания об оказании помощи и содействии участникам экспедиции».

В архиве РАН хранится еще один любопытнейший документ, являющийся как бы продолжением предыдущего (письма Колчака), да и фамилии фигурантов там одни и те же. Верхоянский окружной исправник Б. Ф. Кочаровский 7 мая 1903 г. отправляет якутскому губернатору Владимиру Николаевичу Скрипицыну своеобразный отчет: «Во исполнение предписания Вашего Превосходительства от 24 февраля и 9 марта за № 1706 и 2221 имею честь донести, что командированные Академией наук лейтенанты флота Матисен и Колчак проследовали с 12 матросами и с грузом через Верхоянск к местам своего назначения в последних числах марта месяца <���…> Какое требовалось содействие с моей стороны для скорейшего следования гг. Матисена и Колчака с матросами и грузом по вверенному мне округу, оно было им оказано». [40] ПФА РАН. Ф. 14. Оп. 1. Д. 43. Л. 39.

Однако неприятности продолжались. Сразу же по прибытии в Казачье Матисен с матросами Огриным и Червинским, выполняя поручение Академии наук, отправляются в бухту Тикси. Перевалив труднодоступный Верхоянский хребет, на шхуне они появились только 16 (28) апреля. А еще раньше из Якутска на «Зарю» выехали П. В. Оленин и Н. Бегичев. Они должны были забрать со шхуны вельбот и доставить его к мысу Святой Нос. А вскоре в Казачьем было получено известие о проблемах с доставкой вельбота (12 апреля).

И опять Александр Васильевич берет лучшую упряжку, лучшего каюра и через 3 дня (15 апреля), преодолев по льду залива Борхал и снежной тундре 400 км, оказывается в Тикси. (На современных картах залив Борхал называется губа Буор-Хая, и ширина его 150 км.)

Однако где-то в пути Александр Васильевич разминулся с Бегичевым, ибо на шхуне вельбота уже не было. Встречал его только Матисен. Колчак не спеша побродил по кораблю, постоял на капитанском мостике, заглянул в одну из лабораторий: здесь он работал, проводя свои многочисленные исследования… Следуя корабельному распорядку, установленному еще Э. В. Толлем, в 18 ч отобедали в кают-компании, вечером долго беседовали за чаем, ночевать Колчак отправился в свою каюту. Утром, переполненный воспоминаниями, он попрощался со шхуной – теперь уже навсегда, а ее капитану (а может быть, прежде всего самому себе) пообещал сделать невозможное, но пропавшего начальника экспедиции найти.

Начало мая.17 человек и 10 нарт с продовольствием, одеждой, боеприпасами, палатками и пр. плюс вельбот и 160 собак собрались в Аджергайдахе (мыс Светой Нос), самом северном селении на материке, где в прошлом году около двух месяцев пробыл Толль. (На многих современных картах это селение звучит иначе – Аджирхайдах.)

5–22 мая.Почти 20-дневный переход на Новосибирские острова. К этому времени весна началась и на Севере. Бежали ручьи, снег и лед становились рыхлыми, нарты с вельботом начали проваливаться.

Идти приходилось только по ночам, когда подмораживало. На пути часто попадались огромные торосы, в которых путь просто прорубали топорами. Собаки более шести часов не выдерживали, они ложились на снег и отказывались идти дальше. Тогда в лямки впрягались люди, все до одного. И единственной привилегией начальника было – первому надеть лямку и последнему снять…

Миновали острова Большой и Малый Ляховские, проливы Этерикан и Санникова. Остановились на южном берегу о. Котельный в поварне Михайлова стана, построенной еще партией Воллосовича во время ожидания прихода шхуны «Заря». В нескольких километрах находилась самая южная оконечность острова – Медвежья губа. Отсюда уже предстояло плыть морем.

Тем временем за короткой полярной весной «наступило полярное лето с его постоянными туманами, дождями с мокрым снегом, с морозом и инеем по ночам, редкими ясными теплыми днями <���…> Лед в море посинел, стали оседать и разваливаться торосы <���…> трещины расширяться и превращаться в полыньи <���…> Грязно-бурая тундра стала покрываться цветами альпийских растений, птицы уже стали выводить птенцов и собираться в стаи, готовясь к отлету на юг, а лед все еще стоял неподвижно». [41] Колчак А. Последняя экспедиция на остров Беннетта, снаряженная Академией наук для поисков барона Толля // Изв. Императорского Русского географического общества (далее РГО). Т. 38. Вып. 3. С. 502–503.