Ирина Мирошниченко - Расскажу…

Встаю утром, еще темень кромешная. Сажусь в машину. А представитель какой-то немножко «красного вида» после вечерней трапезы. Скользко невероятно. Я впервые увидела, что на колеса машины были надеты цепи. Ну, к этому времени у меня был уже свой автомобиль, и я довольно лихо ездила.

Нам надо было ехать через всю страну. И вот мы садимся, едем и вдруг я вижу, что он как будто в полудреме. Не выспался. Видно, что ему очень и очень тяжело. А я, поскольку непьющая, поспала. Мне три часа вполне достаточно. «Давайте, я поведу машину». Он так на меня косо посмотрел: «А права есть?» – «Да, есть. И более того, международные». Он говорит: «Ну, сейчас чуть-чуть отъедем. Но я могу и сам». Я говорю: «Ну, может, немножко подремлете». И он согласился.

И вот мы выезжаем за город и пересаживаемся. Иностранная машина, а у меня дома «Москвич». Это разные вещи. Он садится сначала рядом, я начинаю аккуратно ехать и думаю: «Как здорово. Я за границей. Я сижу за рулем в иномарке». Я тогда и не мечтала, что у меня когда-нибудь будет иномарка. И вообще, что я буду ехать по загранице сама. Смотрю, а представитель успокаивается и уже начинает дремать.

Мы заехали куда-то, позавтракали. Причем, что поразительно, подъезжаем, паркуемся, входим в какой-то дом. Это даже не кафе, это просто дом. Все открыто. Раннее утро. Он заходит и спрашивает: «Где можно позавтракать?» А ему: «Пожалуйста, садитесь у нас». Кофе, какие-то пироги, яичница. Быстро нас накормили. Он рассчитался. Вернулись в машину. И он спокойно говорит: «Я сяду сзади, посплю».

И я еду. Дорога скользкая – невозможно! Снега – тьма. Красивейший пейзаж. Горы, огромные деревья. Потрясающие елки. Абсолютно зимний северный ландшафт. И передо мной едут невероятные грузовики. Огромные, на которых внизу написано: «Тир». Я думаю: «Как интересно, цирк едет». «Тир, тир». Боюсь их обгонять, потому что в одну сторону машины и в другую, то есть в два ряда. И вдруг они мне мигают. Левой мигалкой. Думаю: «Чего они мне мигают?» Наверное, пойдет на обгон. А впереди никого нет. Он мне опять мигает. Потом смотрю, руку высунул, машет. Думаю, чего он от меня хочет? Мозги совершенно советские. Думаю, надо будить нашего представителя. Но еду спокойно, и ничего. Водитель ждал-ждал и умчался вперед. Я еду дальше. Потом следующий грузовик. На нем опять внизу написано «Тир». Черт возьми, что такое? Вторая машина «Тир». Дурында. Позже я поняла, что это международный знак. Это не тир в нашем понимании, где стреляют. Что это не циркачи едут. Что нормальные грузовые автомобили. И опять левой мигает-мигает-мигает… И наконец я поняла, вот ведь вежливые европейцы, он мне подсказывал, что можно обгонять. Что впереди свободно. Пожалуйста, давай, иди вперед. Я по газам, обогнала. И он мне машет изо всех сил, и я улыбаюсь изо всех сил.

Уже тогда я увидела и узнала, что такое европейский водитель. Какие они доброжелательные, какие они вежливые, как они машут друг другу и приветствуют. А ведь это было много-много лет назад. С той поры я взяла себе это за правило. Потому что, мне кажется, что вот такое братство людей разных национальностей, но одной профессии или связанных одним делом, – это всегда очень здорово. Это очень подкупает. Мне бы хотелось, чтобы сегодня и у нас в Москве тоже появилась эта мода, она уже многими освоена, многие, так же как и я, открыли для себя Европу и Америку, и точно так же многие узнали, что такое вежливость на дороге. И мне кажется, что это входит в нашу традицию. Это очень здорово.

Второй раз я тогда провела машину в экстремальной ситуации для водителя. Очень рада, что я справилась с этим.

Сказав, что я буду писать эту книгу под названием «Расскажу…», я, конечно же, сразу стала заложницей представления каждого о том, о чем будет мой рассказ. Сразу возникает впечатление, что это нечто потаенное, то, что я хотела бы высказать и выложить на страницах печатной книги. Это не так. Я этого делать никогда не буду. Наверное, потому, что, может, слишком эгоистична. И по большому счету, не могу это рассказывать. А может быть, потому, что что-то себе в голову вбила или так воспитали. Мне всегда казалось, что это не очень прилично. Рассказывать то, что связано с другими людьми. И с их интимной частью жизни. Интимной не в смысле взаимоотношений в спальне, а в смысле их внутренних влюбленностей, разочарований, одиночества, при которых люди на время сливаются в одно целое и потом разбегаются вдруг в разные стороны. Некоторые потом начинают выливать свою ненависть по поводу того, что они расстались. Некоторые, наоборот, сладострастно вспоминают о тех счастливых минутах, которые больше невозможно повторить. Я читала не книги такие, а больше интервью в прессе. И меня это почему-то всегда коробило. И даже если эти люди, которые об этом писали, для меня были очень уважаемы, чуть-чуть таинственны, загадочны, что-то я о них знала, что-то домысливала или что-то я слышала, любые сплетни, любые рассказы, но это были домыслы, а когда вдруг я читаю с их слов конкретно и четко, меня лично это всегда огорчает и разочаровывает.

Может быть, это абсолютная глупость, но вот так я устроена. Поэтому я этого делать никогда не буду. Я прожила, и надеюсь, еще поживу, хотелось бы в это верить, невероятно красивую, яркую, мучительную, трудную, всякую жизнь. Как, наверное, каждый человек. Ее невозможно вот так взять и описать в книжке. То есть все повторить. Прежде всего, мир, который тебя окружает, людей, которые тебя окружают. Твое ощущение от них. То, чему ты посвятила всю свою жизнь. А я – так уж сложилась моя судьба – посвятила всю свою жизнь профессии. Плохо это, хорошо ли, не знаю. Это судить, простите, не вам, мой дорогой читатель, не мне, это что-то сверху меня будет или осуждать, или наказывать, или, наоборот, по головке гладить. Не знаю.

От чего это шло? Я уже начала рассказывать. Наверное, из детства, наверное, от родителей. Наверное, от бедности, в которой мы жили, наверное, от желания кем-то стать, чтобы покорить, завоевать, увлечь и вообще чтобы что-то произошло в твоей жизни, чтобы ты была интересной. Состоялась. Отчасти это сбылось, отчасти – нет. Но то, что я в своей жизни встречала и тех людей, и те обстоятельства, и те яркие минуты, мне кажется, достойно того, чтобы оказаться перед глазами читателей. Это, прежде всего, театр, в котором я работаю всю жизнь. Больше сорока лет.

Московский Художественный театр. Что это за организм? Что это за коллектив? Что это за легендарные личности, с которыми я встречалась изо дня в день и встречаюсь до сих пор? Что это за люди? Каков механизм творчества? Когда бывают взлеты, когда бывает абсолютный распад? Когда бывает очень хорошо? Конечно, об этом написана масса книг. Снималась масса фильмов. И я рассказывала в каких-то интервью, но вот так, чтобы карандашом на бумаге, или компьютером на листах, практически никогда не описывала мои впечатления о великих актерах, с которыми я работала каждый день. Что такое, например, приход в Художественный театр, когда я только закончила студию МХАТ и получила диплом. Меня сразу же приняли во МХАТ. В этот классический, старинный, музейный, отчасти такой архаичный, в моем сознании лучший театр в мире, где был коллектив под тысячу человек, и даже больше.