Леонид Млечин - 26 главных разведчиков России

Его держали в Лефортово, он был заключенным «номер три». Но ему повезло. Он успел понравиться Сталину. После ареста Абакумова в МГБ позвонил сталинский помощник Поскребышев – у Сталина был срочный вопрос, и никого, кроме Питовранова, на месте не оказалось. Он поехал к Сталину, который уже собирался на отдых в Цхалтубо. Вождь стал подробно расспрашивать Питовранова о системе работы разведки и контрразведки.

Его особенно интересовала система вербовки агентуры. Спросил, сколько всего агентов. Услышав ответ, удивился: зачем так много? Сказал, что в свое время у большевиков был только один агент среди меньшевиков, но такой, что они знали все!

Питовранов провел у Сталина больше часа. Вернулся на Лубянку поздно ночью. Ему сказали, что пока он ехал, вновь позвонил Поскребышев: утром, без четверти двенадцать Питовранов должен быть на Курском вокзале, чтобы проводить товарища Сталина. Питовранов приехал. Платформа была совершенно пуста. У поезда стоял министр путей сообщения Борис Павлович Бещев.

Потом появились две машины. В одной – охрана во главе с Власиком, во второй – Сталин. Он неспешной походкой подошел к вагону. Питовранов и Бещев пожелали ему счастливого пути, и поезд тронулся.

Помня об этой беседе, Питовранов, сидя в тюремной камере, написал Сталину письмо не с просьбой его помиловать, а с перечнем предложений о реорганизации разведки и контрразведки, понимая, что о таком письме вождю обязательно доложат. Так и получилось. Новый министр Семен Игнатьев держал у себя это письмо месяц, а потом все-таки доложил Сталину.

«В разведке много лет не было хороших руководителей, – писал Питовранов. – При т. Меркулове – бездарный Фитин, при Абакумове – проходимец Кубаткин, а затем хотя и умный, но не очень оперативный и не острый Федотов. Я убежден, что т. Савченко тоже не тот человек, который должен возглавить разведку, чтобы она обеспечила выполнение требований ЦК…

ЦК ВКП(б) неоднократно отмечал, что врагам удавалось отрывать чекистские аппараты от партийных органов. Я думаю, что условие для этого отрыва в некоторой мере создается своеобразной кастовостью, флюсоподобной односторонностью многих чекистов, связанной в известной мере с особенностями их работы.

Если Вами будет признано необходимым, я мог бы свои соображения по этому вопросу и предложения, вытекающие из них, доложить т. Игнатьеву…

Знаю Вашу строгость, но и Ваше великодушие, я как родного отца прошу Вас, товарищ Сталин, дать мне возможность исправиться».

Вождь сказал новому министру госбезопасности Семену Денисовичу Игнатьеву:

– Я думаю, что Питовранов человек толковый. Не зря ли он сидит? Давайте через какое-нибудь время его выпустим, сменим ему фамилию и вновь возьмем на работу в органы госбезопасности.

Питовранов продолжал писать вождю. И после этого, рассказывал Питовранов журналистам, отношение к нему в тюрьме изменилось. Ему стали давать книги и подселили сокамерника – Льва Романовича Шейнина, писателя и бывшего начальника следственного отдела союзной прокуратуры. Питовранов по профессиональной привычке преставился ему инженером, который работал в Восточной Германии и потерял важные документы…

2 ноября 1952 года прямо из тюрьмы Питовранова привезли к министру Игнатьеву, который поздравил его с освобождением и передал слова Сталина:

– Не будем менять Питовранову фамилию. Поправим свою ошибку. Нас поймут. Пусть пока немного отдохнет. Скоро он понадобится.

13 ноября Питовранова вызвали в Кремль. Он получил высочайшее отпущение грехов. Через неделю, 20 ноября, Сталин вызвал к себе Огольцова, Гоглидзе и Питовранова. Обсуждался проект слияния разведки и контрразведки в единое главное разведывательное управление МГБ. Сталин был страшно недоволен чекистами, выговаривал им за то, что проморгали «дело врачей», слабо используют в борьбе с противником террор и диверсии.

1 декабря на президиуме ЦК рассматривались два вопроса: «О вредительстве в лечебном деле», что привело к позорному преследованию врачей-евреев, и «Информацию о положении дел в МГБ СССР». Сталин опять выразил недовольство пассивностью разведки и требовал от нее активных действий.

В резолюции, одобренной президиумом ЦК, говорилось:

«Многие чекисты прикрываются гнилыми и вредными рассуждениями о якобы несовместимости с марксизмом-ленинизмом диверсий и террора против классовых врагов. Эти горе-чекисты скатились с позиций революционного марксизма-ленинизма на позиции буржуазного либерализма и пацифизма… не понимают той простой истины, что нельзя МГБ представлять без диверсий, проводимых им в лагере врага».

15 декабря Сталин в присутствии членов президиума ЦК опять принимал Игнатьева, Огольцова, Гоглидзе и Питовранова. Речь шла о ходе реорганизации МГБ. Сталин говорил:

– Главный наш враг – Америка. Но основной упор нужно делать не собственно на Америку. Нелегальные резидентуры надо создавать прежде всего в приграничных государствах. Первая база, где нужно иметь своих людей, – Западная Германия.

Вождь вернулся и к любимой теме:

– Коммунистов, косо смотрящих на разведку, на работу ЦК, боящихся запачкаться, надо бросать головой в колодец.

5 января 1953 года генерал Питовранов возглавил управление по разведке за границей ГРУ МГБ – с задачей вести активные действия против главного врага, то есть широко применять террор и диверсии. Но из-за смерти Сталина главное разведуправление Министерства госбезопасности фактически так и не было сформировано, даже штаты новых подразделений не успели утвердить.

Сталин, кстати говоря, чтобы сделать приятное чекистам, решил вернуть им специальные звания, которые существовали с ноября 1935 по июль 1945 года. Несколько лет вождь, недовольный органами госбезопасности, ни одному чекисту не присвоил генеральского звания. Теперь он, видимо, сменил гнев на милость.

Указ президиума Верховного Совета СССР от 21 августа 1952 года вновь были введены спецзвания. Служивший в МГБ полковник становился полковником государственной безопасности, генерал-майор – генералом госбезопасности 3-го ранга, генерал-лейтенант – генералом госбезопасности 2-го ранга, генерал-полковник – генералом госбезопасности 1-го ранга, генерал армии – генералом государственной безопасности. Но и эта идея не реализовалась по причине ухода вождя в мир иной.

Чекисты были уверены, что Питовранов станет следующим министром госбезопасности. После смерти Сталина Питовранов потерял свой высокий пост и министром уже не стал, но он, счастливчик, в отличие от большинства своих коллег прожил достаточно удачную жизнь и умер на восемьдесят пятом году жизни…

После ареста Берии Питовранова допрашивали как свидетеля, но ему обвинений не предъявили. Генерал-лейтенанта Питовранова отправили в Восточный Берлин руководителем Инспекции по вопросам безопасности при советском верховном комиссаре по Германии (название должности постоянно менялось: уполномоченный КГБ СССР при МГБ ГДР, глава представительства КГБ по координации и связи с МГБ СССР).