Антон Чернин - Наша музыка. Полная история русского рока, рассказанная им самим

…

Мы уже говорили, что «Треугольник» писался одновременно с «Акустикой». Так вот, в один из дней решили писать для «Акустики» песню «Десять стрел».

Там предполагался женский вокал, и для его записи в студию позвали приятельницу музыкантов Ольгу Першину. Она же, кстати, сочинила мелодию «Двух трактористов». Так вот, все пришли в студию писать «Десять стрел» – но по дороге передумали. Гребенщиков отправился дорабатывать песню «Граф Гарсиа» – тоже для «Акустики», – а Дюша Романов сел к пианино, взял листочек с очередным текстом Джорджа Гуницкого и начал сочинять свою мелодию. Остальные добавили идей, а Ольга Першина в какой-то момент запела вместо Дюши – он планировал оставить вокальную партию себе.

Борис Гребенщиков:Принцип жизни в тот момент такой: чтобы не один я был в этом задействован. Я давал текст и предлагал на это что-нибудь написать. «Тебе этот текст нравится? Не нравится? Тогда попробуй вот на это написать». Хотелось, чтобы была группа, чтобы все сделали что-то вместе. По тому же принципу Дюшка попал в «Крюкообразность». Вышло так, что, пока я с другой песней сидел в соседней комнатке, они эту песню покрутили, покрутили, и поначалу все было неплохо, потом интересней, потом еще интересней, а потом в итоге это в такую странную штуку выродилось, что я бросил то, чем занимался, прибежал к Тропилло и стал шипеть:

– Пиши! Немедленно!

А он такой:

– Да пишу я! Пишу!

…

Пока «аквариумисты» оттягивались в студии и расслаблялись на крылечке, родная власть готовила гражданам очередной сюрприз. В сентябре прошел слух о новом повышении цен. Четырнадцатого числа у бензоколонок, ювелирных магазинов, а в особенности у прилавков винно-водочных отделов выстроились очереди, куда более внушительные, чем обычно, хотя и обычно народу там хватало.

Вечером по телевидению выступил председатель Госкомитета по ценам Глушков и объявил об очередном повышении цен на предметы, которые он назвал товарами «не первой необходимости». Цена на бензин увеличилась вдвое: сорок копеек за литр вместо двадцати. А водка стала стоить более шести рублей за пол-литра. Именно в эти дни и в этих очередях появилась знаменитая частушка:

Впрочем, «Аквариум» встретил этот кризис подготовленным.

Борис Гребенщиков:Мы не пили водку тогда. То есть пили, но как-то очень мало. Потому что был большой подбор портвейнов, их можно было пить значительно легче. А потом еще один ленинградский журналист Саша Старцев придумал метод, как гнать спирт из морилки. И этот морилочный спирт ходил в чудовищном количестве. Он стоил, по-моему, двадцать копеек. Там три слоя ваты какой-то. Мы пили и остались живы.

…

А самым главным событием 1981 года в жизни питерской рок-н-ролльной общины стало открытие Ленинградского рок-клуба. Эпохальное событие произошло 7 марта 1981 года. На открытии «Аквариум» не выступал – там играли проверенные ветераны. А именно «Мифы», «Россияне», «Зеркало» и первый состав «Пикника».

Борис Гребенщиков:Все очень ясно. Кто-то из власть имеющих, скорее всего комитет компартии города Петербурга, решил, что всех нарушителей спокойствия удобнее держать в одном месте, потому что так их будет легче контролировать. И дали отмашку Дому народного творчества на улице Рубинштейна, что можно дать добро этим волосатым, пусть там собираются. И те дали добро. Дала добро чудеснейшая, тишайшая женщина, которая была в этом Доме творчества директором. Неприятности ей были совсем не нужны, но при этом она очень защищала волосатых-бородатых на протяжении нескольких лет. То есть с ней было очень спокойно жить.

С созданием Рок-клуба стало не то что проще… стало возможным делать то, что до этого было невозможным. Потому что до этого ситуация ведь была простая: чтобы устроить какой-либо концерт, нужно было а) найти аппаратуру, которой ни у кого не было, и б) найти предлог, чтобы снять какой-то зал и сделать билеты. Да еще и так сделать, чтобы эти билеты нельзя было подделать. То есть нужны были какие-то специальные открытки, специальные штампики, а главное нужно было защититься как-то от ментов, потому что иначе менты сразу всех накроют. И только отчаянные люди могли все это осилить.

Самая большая проблема была всегда с аппаратом. Очень мало у кого была аппаратура, на которой можно было играть. Именно Рок-клуб эту проблему решил. Появился зал, куда можно было прийти и играть. И было понятно, что аппаратуру наберут, потому что много групп вместе: у одного есть одно, у другого есть другое. Кто-то приносит свой усилитель, кто-то приносит микшер. И как-то постепенно создался фонд. Любой концерт неплохо звучал, ну насколько это возможно. Люди могли приходить и официально слушать свою музыку. Это был прорыв.

…

Запись альбома занимала относительно немного времени, а все остальные часы в сутках тоже надо было как-то жить! Между тем жить было не на что.

Борис Гребенщиков:Понимаешь, благодаря советской власти у меня затянулось детство. Оно длилось где-то лет до тридцати пяти. На работе денег нельзя было заработать, на что мы жили – непонятно. Ну, как все люди в восемнадцать лет. На что они живут? Ни на что…

Дюшка работал командиром бригады сторожей. Я работал у него под начальством, потому что к этому времени я работу потерял, Мишка работал в каком-то приличном учреждении, типа инженера. Сева, наверное, работал либо грузчиком на «Мелодии», либо еще где-то. Где работал Кондрашкин – не знаю. Курехин скорее всего тоже на какой-то продвинутой работе. По-моему, аккомпанировал танцам.

По тем временам это было чудо, что есть возможность вообще что-то записать. Ни один из тех людей, которые к этому имели отношение, о деньгах вообще не вспоминал. Включая Тропилло, который просто по двадцать часов в сутки этим занимался. Он записывал не только нас, но и всех остальных. И никому даже в голову не приходило произнести слово «деньги». Делалось ради счастья все это делать. И все радовались, что нас тогда не свинтили. Так мы прожили все 1980-е годы. О деньгах никто не спрашивал ни разу. Я вот, например, сдавал бутылки. У меня уже был ребенок, но я ходил по окрестностям и собирал бутылки.

…

Ближе к концу работы над альбомом команда задумалась и об его названии.

Борис Гребенщиков:Название альбома возникло из самого простого соображения. Я подумал о том, что не нужно названия, которое человек может сказать. И поэтому на альбоме просто черный треугольник острием вниз. То есть у этого альбома, в принципе, нет названия. В этом даже была какая-то концепция: альбом, который не имеет названия.