Веста Спиваковская - Громче, чем тишина. Первая в России книга о семейном киднеппинге

Все пять лет знакомства с Ромой летом мы приезжали в Широкую Балку, на берег Черного моря, в родовое гнездо мужа. Если верить экскурсоводам – небольшое садоводство Широкой Балки граничило с заповедными территориями, горой Колдун и бывшей резиденцией царицы Боспорского царства. Мы с Ромой исследовали все окрестности, вместе погружались в историю, любили друг друга и собирали заповедные сосновые шишки, которые затем хранили как воспоминание о южных ночах. Еще до рождения Ксюши в 2008-м в этих живописных районах Черноморского побережья я вела фотодневник своей долгожданной беременности. Впервые в Широкую Балку Ксюшка приехала, когда ей было шесть месяцев. На южном солнце, всего за месяц, у нее прорезалось сразу восемь первых зубов. Было жаркое время во всех смыслах. Ксюша плохо спала, и я тоже, но особенно сложно было ужиться со свекровью, которая могла бесцеремонно подойти и забрать Ксюшу прямо во время кормления грудью. Несмотря на мое едва сдерживаемое возмущение, Лариса настаивала на отлучении от груди после полугода кормления и напускала на себя вид благодетельницы, которая спасает меня – изнемогающую мать. Договориться со свекровью мог только Рома, который приезжал к нам во время отпуска и обычно резко, а порой жестоко ставил мать на место. По-другому с ней не получалось. Свекровь всегда тихо проглатывала обиду.

Возвращаясь в Петербург после летнего отдыха, свекровь также не упускала случая остаться с внучкой наедине. Я редко обращалась к Ларисе за помощью, но всегда знала, что она не откажет. Детский садик, который нашла бабушка, находился во дворе дома, где она жила с мужем и сыновьями. Когда были улажены все формальности с документами для садика, свекровь предложила нам отправить ее вдвоем с Ксюшей на отдых в Широкую Балку.

К тому времени у нас с Ромой появилась трещина в отношениях – было нужно время, чтобы вдвоем разобраться с накопившимися разногласиями. Параллельно мне предстояло открытие персональной выставки фотографий, а Роме – выход на новую работу в Москве. К тому же мы собирались расплатиться с ипотечным кредитом за квартиру, который оформили, когда только готовились стать родителями.

Отношения со свекровью у меня всегда были натянутыми. Поведение Ларисы не изменилось даже тогда, когда ребенок стал открыто отказываться идти с ней на прогулку. Свекровь делала вид, что не замечает этого. Непрошеные советы и визиты ее в наш дом участились, а скрытое соперничество свекрови со мной в вопросах воспитания ребенка удавалось сдерживать только Роме. Но поскольку летняя поездка ребенка в Широкую Балку считалась в нашей семье обязательной, мы, взвесив все «за» и «против», решили отправить Ксюшу с бабушкой. Лариса обрадовалась и тут же начала приготовления к отдыху, составив список из не менее чем ста заболеваний, с которыми могла столкнуться абсолютно здоровая Ксюша.

До Новороссийска оставались считаные минуты, в нетерпении я вышла в тамбур со своей небольшой сумочкой. Последующие воспоминания принимают форму протокола.

В 10 утра 22 августа 2010 года я вышла из поезда на платформу раскаленного жарой Новороссийска. Поймала такси и, не заезжая на центральный рынок за фруктами, рванула в Широкую Балку. Вещей с собой у меня почти не было – только книжки для Ксюши, подарки и ее любимый Чебурашка. Я крепко сжимала игрушку в руке, словно этот говорящий Чебурашка мог гарантировать привычную, ускользавшую от меня реальность. Интересно, Ксюша до сих пор считает Чебурашку девочкой? Несмотря на грызущее душу волнение, я смогла улыбнуться этому безобидному ушастому существу, какого бы пола оно ни было…

Машина остановилась возле дома, в котором я гостила несметное количество раз. Дачная соседка Неля, по своему обыкновению, немедленно начала скандалить с таксистом из-за того, что он посмел въехать в ворота, которые «только для своих». Но на этот классический кубанский спор я уже не обращала внимания. Вопреки ожиданиям, никто не выбежал мне навстречу, и возле дачи не было ни души.

– Ксюша! Рома! – позвала я. И сразу успокоилась, решив, что, скорее всего, они ушли на море. Водные процедуры до полудня всегда числились в списке семейных традиций.

Таксист продолжал парировать соседке Неле. Я долго стучала в дверь, пока не появилась свекровь. Увидев ее, я отступила назад. Лицо Ларисы не выражало не то что радости, но даже равнодушия.

– Ах, вот вы где! А где же Ксюша?

Поджав губы, свекровь демонстративно молчала, враждебно поглядывая то на меня, то на ругающихся таксиста с соседкой. Затем она начала что-то тихо бормотать себе под нос и тревожно всматриваться в заросли возле дороги, будто в них мог кто-то прятаться. Соседка Неля тем временем закрыла ворота, заблокировав тем самым таксисту выезд на дорогу. Видимо, она желала показать, кто здесь главный. Таксист громко пыхтел за своей баранкой, решительно газовал, включая то задний ход, то подавая вперед. Высовывался всем своим дородным телом в переднее окно «жигулей» и ругал Нелю сочными и перчеными, одному ему известными армянскими проклятиями.

Иногда отражение в зеркале бывает более реально, чем сам объект. Эта фраза была прямо написана на зеркале заднего вида в такси. Но только сейчас до меня дошло, что это значит. Вид свекрови в зеркале не оставлял мне ни возможности, ни места для маневра. В этот момент и начала рваться кинопленка моей реальности. Кинопроектор затрещал и сломался, зажевав напоследок ненужный более кусок сценария – тот, где могли быть вежливые фразы, поцелуи в щечку и долгожданный хеппи-энд.

Заметив, что соседка наконец отвлеклась от нахального таксиста и обратила внимание на нас, свекровь громко заявила:

– А Ксюши – нет! Раньше надо было приезжать, милочка! А то шляется не пойми где, бросила ребенка, а нам нянчиться! – она театрально бросила взгляд жертвы на Нелю и соседей, которые сидели разомлевшие под сенью массивных грецких орехов у своих домиков. – Да вы только посмотрите на нее! – она смерила меня ледяным взглядом с головы до ног. – Разве ж это мать?! – она тут же перевела глаза на невольных наблюдателей.

– Где мой ребенок?! – ввязываясь во что-то непоправимое, услышала я собственный голос. Выждав паузу, свекровь завершила свою триумфальную речь:

– Ксюша с папой. Но ты больше сюда не приезжай и их тут не ищи!

Вдруг стало тихо. Крикнув, что обращусь в милицию, я побежала прочь. Ворота тут же открылись. Свекровь выкрикивала мне вслед что-то в духе: «Какая из тебя мать?» Но я уже ничего не видела и не слышала. Эти слова уже давно за мной опоздали. Я неслась по крутой лестнице вниз с холма. Падала, словно сбитый с орбиты спутник. Преодолев пролесок вдоль санатория «Океан», наконец, выбежала на дорогу, потом на тропинку. Я бежала в участковый пункт, который, конечно, должен был быть где-то в самом конце этого невозможно длинного пляжа Широкой Балки. Таксист, оказывается, все это время ехал за мной. Он выразил желание дать показания милиции, как случайный свидетель явно чего-то страшного.