Кристиан Флаке Лоренц - Сегодня День рождения мира. Воспоминания легендарного немецкого клавишника

И это было огромным счастьем.

Именно тогда настал последний этап существования Feeling В. Нас с Паулем и Кристофом перестал интересовать панк-рок. Как я чуть раньше говорил, в старом составе мы преимущественно играли перед публикой, которая нас знала. Но уже ничего нового в том же духе не сочиняли…

Якурильщик. И хочу покончить с этим. Или же так: раз в день позволять себе в уютной обстановке, на закате, насладиться одной сигаретой. Разумеется, это иллюзия. Либо ты курильщик, либо нет. Здесь запрещено курить в помещениях. Пиктограммы с перечеркнутой сигаретой можно встретить везде. Их смысл понятен любому. Но как быть со слепыми людьми? Однажды в Америке я был в одном кафе, где на стене запрещающая надпись была сделана на стене шрифтом Брайля [19] Шрифт Брайля – рельефно-точечный тактильный шрифт для письма и чтения незрячими. – Примеч. ред. . Здорово придумано, конечно. Только каким образом слепой найдет место, где это написано? Для этого ему потребуется ощупать всю стену. А это негигиенично! Но, по крайней мере, можно считать, что слепые в том кафе не подвергались дискриминации. Потому что, считаю я, если человека лишают возможности ознакомиться с общими правилами запретов, то это, конечно же, дискриминация.

Как-то раз мы были в Остине, штат Техас, в одном «ковбойском» трактире. Он выглядел почти так же, как в кино: массивная старая мебель, мрачный мордатый бармен, у стойки – дюжие небритые парни в кожаных куртках и сапогах со шпорами. Гости пили пиво прямо из бутылок, звучали песни Джонни Кэша [20] Джонни Кэш – американский певец и композитор, работавший в стиле кантри. – Примеч. ред. . Курить в зале было запрещено. В коридоре тоже. По нему вышагивал туда-сюда охранник. Люди были вынуждены идти курить на улицу. Это покоробило даже меня, хотя в то время я еще не дружил с сигаретами. Хмельной ковбой, который вынужден выходить из трактира по десять раз за вечер, рискует быть убитым или похищенным индейцами! Разве не так?..

Мой взгляд снова медленно перемещается на часы. Как много еще времени до концерта! На самом деле, время – это самое ценное, что у нас есть. Вся жизнь состоит только из времени. Каждый получает его, и, пока мы живы, каждый день имеет для всех одинаковую длину. А если ты умер, время перестает быть для тебя полезным, поэтому ты в нем больше не нуждаешься… Время нельзя купить. Человек должен зарабатывать, но стараться везде и всегда жить полной жизнью. Одна женщина рассказала мне, что пошла работать, чтобы иметь возможность нанять няню для маленькой дочки. Чтобы, значит, та присматривала за ребенком, пока мать на службе… Казалось бы, глупо. Но такой ход – разумная трата времени. Женщина на работе получала возможность двигаться в социуме, общаться, а это очень важно в жизни любого человека.

Когда у меня много свободного времени, я чувствую себя богатым. Но теперь его у меня нет. Раньше было намного больше, но в те годы я не был профессионалом, а занимался ученичеством…

Я еще раз дергаю молнию на куртке. Она по-прежнему не поддается. Странно, ведь раньше все получалось. Может быть, дело в коле, что пролилась на стол, а заодно и на молнию?

У нас на востоке Германии есть «Клуб любителей кока-колы». Там в шутку рассказывают такую историю. Как-то раз в школьной столовой один ученик положил в стакан сардельку и залил ее кока-колой. Учитель заметил это, но ругаться не стал и отставил стакан на подоконник. На следующий день все увидели, что сарделька растворилась. «Точно так же будут выглядеть и стенки твоего желудка», – назидательно сказал учитель своему ученику. Кое-кто утверждает, что история правдоподобная. Так что кола вполне могла повредить молнию.

Я снова смотрю на часы. Мне хочется курить, а значит, нужно выйти из здания на улицу. Только нужно захватить с собой бейджик, чтобы иметь возможность вернуться. Наши ребята вешают свои бейджики на шею или прикрепляют на рубашки, но я не хочу носить свой на виду. Не желаю афишировать свою принадлежность к Rammstein. Люди могут подумать бог знает что, вы не поверите! Один встречный прохожий однажды остановил меня и понимающе ухмыльнулся, кивнув на бейджик: «Женщин завлекаешь?»

Я обшариваю свою кожаную сумку. Она вместительная, красивая и практичная. У нас на востоке Германии есть пристрастие к сетчатым авоськам. Они бесстыже раскрывают взорам прохожих все, что ты купил. Мелкие вещи падают сквозь ячейки сетки на тротуар, их приходится засовывать в карманы брюк. Я презираю такие вещи… А вот из моей сумки ничего не выпадет, а то, что я купил, видно только мне! Вот новенький блокнот, недавнее приобретение. Ах, жива еще и вчерашняя булочка! Я брал ее с собой в самолет, она пропутешествовала со мной более тысячи километров и теперь выглядит соответственно. Но выбрасывать ее жалко, еще пригодится…

А вот и моя туристическая книга. Она называется Itinerary («Маршрут», англ. ), но я обычно путаюсь и говорю Eternity («Вечность», англ. ). Наверно, оговорка эта правильная: иногда наши туры кажутся мне бесконечными во времени.

На первых страницах книги указаны названия компаний, которые сотрудничают с нами на протяжении всей поездки, а также их адреса и телефоны. Это туристические агентства, администрация отеля, охранная служба, страховая фирма. И, конечно же, контакты тех людей, кто организует на сцене свет и звук. Так что я всегда могу позвонить и спросить, с какой акустикой мы сегодня работаем. Во времена моей молодости домашнего телефона у меня не было, а тратить деньги в телефонной будке было жалко. И для того, чтобы узнать, когда состоится следующая репетиция, приходилось топать к друзьям за три квартала.

На следующих страницах – информация о членах нашей группы. Я ищу свое имя. Ага, в списке оно под номером два. Через запятую к нему добавлено: «клавишные». И это верно. В Интернете проходило голосование: «Кто самый лучший в Rammstein? » По его результатам я занял шестое место. Если учесть, что в группе шесть человек, это не так уж хорошо, но кто-то же должен быть последним!

Я пролистываю еще одну страницу. Далее перечислены все члены нашей рабочей команды, их обязанности и контакты. Некоторых я знаю уже много лет. Например, такелажников, тех людей, которые идут на сцену задолго до нашего выступления и под потолком подвешивают механизмы и аппаратуру для смены декораций и организации спецэффектов. Для меня такая работа – нечто непостижимое: я страдаю боязнью высоты.

В детстве я навещал свою тетю, которая жила на рыбацком острове, в высотном доме. И как-то вышел на балкон и посмотрел с высоты на стену дома. При этом у меня так закружилась голова, что за всю свою последующую и довольно долгую жизнь мне ни разу не захотелось прокатиться на карусели или с горки. Однажды родители в Саксонской Швейцарии взяли меня с собой для восхождения на гору. Я никогда не восторгался расщелинами и, наверное, не сошел там с ума от страха только потому, что отец привязал меня к себе ремнем. Так что я никогда не стал бы такелажником. Пожалуй, и светотехником тоже. По имейл-адресам рабочих я вижу, что они родом из Нидерландов.