Илона Марита Лоренц - Шпионка. Почему я отказалась убить Фиделя Кастро, связалась с мафией и скрывалась от ЦРУ

Например, в 1938 году papa вместе с капитаном другого немецкого судна был задержан как «важный свидетель» по делу, которое расследовало ФБР. «Нью-Йорк таймс» назвала это самой значительной «охотой на шпионов» со времен Первой мировой войны. Действующая с 1935 года, эта сеть, попавшая в поле зрения ФБР, выдавала немецких агентов секретных служб за членов экипажей немецких судов, чтобы дать им возможность прибыть в Соединенные Штаты и обосноваться там. Затем они налаживали связь с американскими военными, готовыми сотрудничать с Германией и выдавать секреты вооруженных сил и морского флота. Парикмахер с лайнера «Европа», Йоханна Хоффман, задержанная в феврале, когда papa командовал судном, считается ключевой фигурой в цепочке передачи сообщений завербованных Германией американцев, которые друг о друге ничего не знали.

Задержание papa и второго капитана произошло 3 июня, о чем написали на первой полосе «Нью-Йорк таймс». Однако уже на следующий день, как сообщала та же газета, они без малейших проблем отплыли обратно в Германию. Улыбаясь, они махали спецагенту ФБР Леону Турроу и помощнику Генерального прокурора Лестеру Данигану. И хотя у меня нет доказательств, мне кажется, именно тогда отец начал сотрудничать с Соединенными Штатами, работая в контрразведке или как минимум действуя в качестве информатора, о чем есть упоминания в официальных документах.

Война разразилась, когда мне было всего две недели от роду, 1 сентября 1939 года. Сначала papa водил военные корабли и суда, которые ходили до Гренландии, обслуживая метеорологические станции. Но в 1941 году ему было приказано вернуться в связи с назначением на пост капитана «Бремена». Этот корабль ждала громкая слава, поскольку он должен был участвовать в операции Seeloewe («Морской лев»), планировавшейся Гитлером в период битвы за Британию. Боевые орудия и танки должны были быть спрятаны на закамуфлированных кораблях. Однако план так и не был приведен в действие. 16 марта papa поступил срочный телефонный звонок с новостью, что «Бремен» объят огнем в порту Бремерхафена. По официальной версии, его поджег пятнадцатилетний юнга после конфликта с владельцами. Мальчик был приговорен к смерти и казнен, несмотря на то, что на самом деле британским секретным службам удалось внедриться в военно-морские силы Германии, и нападение на корабль было осуществлено с воздуха. Планы фюрера были сорваны, и он лично приказал казнить юношу в попытке сохранить лицо.

Вскоре после взрыва «Бремена» маму арестовали. Это был первый, но не последний раз, когда она оказалась в лапах гестапо. Ее подозревали в сотрудничестве с британскими секретными службами при планировании нападения, но не смогли ничего доказать и вынуждены были отпустить. Несмотря на то, что в попытке найти у нее еврейские корни обнаружилось ее благородное происхождение и гестапо практически вынуждено было поздравить papa с женитьбой на отпрыске столь знатного рода, они не прекратили за ней слежку. Напротив, должно быть, это роняло тень подозрения и на ее мужа. По крайней мере, papa боялся, что так оно и было.

Задержание papa и второго капитана произошло 3 июня, о чем написали на первой полосе «Нью-Йорк таймс».

Мой брат Джо вспоминает случай, когда родители имели достаточно напряженный разговор с каким-то адмиралом, который уговаривал их присоединиться к сети сопротивления нацистскому режиму, зародившейся среди немецких военных. Papa отказывался, аргументируя тем, насколько рискованно для такой операции участие человека, женатого на американке. Спустя годы брат узнал этого военного на фотографии. Им оказался Вильгельм Канарис, начальник абвера, службы германской военной разведки. Позднее он был обвинен в помощи союзникам, осужден за государственную измену и казнен в 1944 году в концлагере Флоссенбург.

Хоть родители и не вступили в сеть Канариса, есть признаки их участия в заданиях контрразведки. 1 мая 1941 года, например, они вдвоем были в Гватемале: присутствовали на приеме, организованном германским посольством в Тегусигальпе. Но не в качестве гостей, как остальные приглашенные, а с секретным заданием: шпионить за нацистами в пользу американцев.

Постоянно жить под подозрением для мамы стало невыносимо, и она попыталась уехать из Германии. Однако гитлеровская Европа не отпускала ее: как бы сильно ей этого ни хотелось, бежать она не смогла. На первом месте для нее была безопасность детей. Она попыталась организовать наш отъезд в Соединенные Штаты и для этого послала письмо в Швейцарское консульство. Однако когда швейцарцы связались с американцами, те ответили, что она может вернуться, а вот мы, дети, – нет, поскольку являемся гражданами Германии. Она не захотела оставить нас, а это обращение к американским властям стоило ей нового ареста и нового допроса, в этот раз по обвинению в попытке передать данные в Вашингтон через консульство.

Хотя я была совсем маленькой, в моей памяти навсегда запечатлелись образы различных мест, происшествия, ощущения, которые меня испугали или взволновали. Эти впечатления поддерживают мою связь с прошлым, с любимыми, которые далеки от меня сейчас физически или, что гораздо хуже, эмоционально. Одно из самых стойких воспоминаний о моей матери – запах «Шанель № 5», а еще помню, как она разводила огонь для поддержания тепла и топила снег. Я помню каждый уголок подвала, где мы прятались во время бомбардировок, а лучше всего я помню запах фосфора. Чтобы при первых звуках сирены бегом спуститься в этот подвал, мы спали одетыми на двухэтажной кровати центральной комнаты на втором этаже дома. Когда падали бомбы, нам были видны отблески сквозь черную занавеску, закрывающую маленькое окошко. Там, внизу, в этом погребе под комнатой, что выходила в сад, прямо под нашим балконом, мы проводили долгие нестерпимые часы.

Я была еще совсем маленькой и не могла бежать так же быстро, как она, тогда мама прятала меня в траншею и накрывала своим телом, чтобы защитить.

У Джо была британская каска с покатыми краями, должно быть, мама или papa нашли где-то. Для Филиппа придумали другую каску – из кастрюли, а чтобы не было слишком уж неудобно, подсовывали внутрь носки. Из носков же мама смастерила мне куклу. Чтобы я успокоилась, мама все время, что мы были внизу, обнимала меня и напевала. В темноте стоял стойкий запах бананов, висевших под лестницей: должно быть, подарок с одного из кораблей, идущих из Латинской Америки и перехваченных немцами. Однако часто нашей единственной пищей, как с отвращением вспоминает моя сестра Валерия, были гнилые овощи и кусок прогорклого масла.