Ричард Шеперд - Неестественные причины. Записки судмедэксперта: громкие убийства, ужасающие теракты и запутанные дела

К сожалению, Лиллиан осталась в прошлом. Кто-то – и основные подозрения падают на саму Лиллиан – пустил слух, будто они с нашим отцом собираются пожениться. Он развернулся и дал деру. К тому времени наша мама стала для него чуть ли не святой, и, наверное, столь скорая женитьба на ком-то другом была для него просто чем-то немыслимым.

ОБШИРНЫЙ РАК, ПОРАЖЕННАЯ ПОДЖЕЛУДОЧНАЯ, КРОВОИЗЛИЯНИЕ В МОЗГ, ЗАКУПОРЕННАЯ АРТЕРИЯ – МНЕ ХОТЕЛОСЬ УВИДЕТЬ ВСЕ.

Однажды летом, когда мы были на отдыхе в Девоне, наш отец куда-то испарился, объявив, что собирается встретиться со старым приятелем. Мы заметили, что он слишком уж приоделся для этого старого приятеля. На следующий день он привел этого приятеля, чтобы мы познакомились. Ее звали Джойс. Как выяснилось, когда-то она работала вместе с нашим отцом, однако потом по неназванным причинам уехала из Лондона в свой дом на юго-западе страны.

Джойс изо всех сил старалась нам понравиться. Она была среднего возраста, невзрачная и настолько слащаво-милая с нами, что вгоняла в дрожь, однако я на нее за это не злился – скорее, мне было ее жалко. Джойс была какая-то забитая. И действительно, выяснилось, что она живет с больным отцом и придирчивой, властной матерью. Из близких у нее также была замужняя племянница, которая казалась дружелюбной. Помимо племянницы, отца, от которого не было никакого толку, и ужасной матери, у Джойс не было никого на свете.

Ее отношения с моим отцом вышли за рамки мимолетной встречи старых знакомых. Она стала показываться у нас дома по выходным. Она старалась проявлять к нам заботу, однако попросту не знала, как совладать с мальчиками-подростками. С другой стороны, она нам готовила, и ее еда не шла ни в какое сравнение со стряпней нашего отца. Однажды она даже попыталась сделать паэлью, довольное смелое для 1960-х годов блюдо. Кроме того, она наводила порядок, да и нашему мужскому жилищу вообще не доставало женской руки.

«Не нужна нам никакая женская рука», – сказал Роберт. Ему не нравились ее слащавые манеры, равно как и нелепые попытки заполнить пробелы в нашей семье. Пробелы, связанные с отсутствием матери, пробелы, на месте которых должны были быть материнские объятья или смех.

Я ничего против нее не имел, однако стал все чаще сбегать к друзьям, когда она приезжала к нам. Факт оставался фактом: она сделала нашего отца, может быть, и не счастливым в полной мере, но хотя бы менее вспыльчивым. Потому что где-то внутри этого доброго и любящего человека был спрятан вулкан, который мог рвануть в любое время. Внезапно. Непредсказуемо.

Когда он терял самообладание, то начинал кричать, вопить, бросался чем под руку попадется, и этим он приводил меня в ужас. Такое случалось не очень часто, однако я всегда знал, что вулкан только и поджидает, как бы взорваться, выбросив наружу ярость с пунцовым лицом, и это было настолько устрашающе, что однажды я даже обмочился.

Порой мы уезжали погостить в уютный, вылизанный до блеска дом нашей бабушки по материнской линии рядом с Манчестером. Однажды утром у нее в гостях, когда мне было 13, я как обычно забрался в кровать к своему отцу, чтобы поболтать и попить чай. Было приятно развалиться на его подушках между хрустящими льняными простынями с горячей кружкой в руках. Вдруг он сказал: «Я думаю о том, чтобы жениться на Джойс».

Мне захотелось закричать: «Нет!» Но я сказал: «Хорошо».

Может, если он на ней женится, то будет счастлив. А этого мне хотелось больше всего. Может, он станет реже выходить из себя. Чего мне хотелось не меньше. Никого из нас на свадьбу не пригласили. Отец просто как-то раз уехал в Девон, и они вернулись оттуда вместе женатой парой. Для Джойс это стало долгожданным спасением от жестокой матери. Пускай, возможно, она и попала из одной тюрьмы в другую, так как теперь весь дом был на ней. Отец отошел от домашних хлопот так же быстро, как однажды за них взялся. Наверное, их отношения больше походили не на ухаживания, а на собеседование перед приемом на работу. На должность домохозяйки.

Я не сомневаюсь, что Джойс старалась быть хорошей женой. В нашем доме теперь не было ни пылинки. Только вот мне теперь деваться было некуда: Джойс всегда была рядом. Я даже не мог приглашать к себе друзей, так как она не умела принимать гостей. Но она была весьма доброй, и вскоре, к счастью, оставила свои неловкие попытки стать для меня матерью – наверное, потому что я даже не старался относиться к ней подобным образом.

Мой отец, Джойс, Роберт и я жили как четверо людей, лишь по воле случая оказавшихся под одной крышей. Даже мой отец стал от нее отдаляться. Мне сложно назвать этот брак счастливым. Не обходилось без ссор и длительной ледяной злобы. Однажды он даже отвез ее к матери в Денвер. Но она вернулась. Днями напролет они спорили, после чего, как я понял уже потом, происходили ночные примирения. И на утро атмосфера в доме была до боли в зубах слащавой и переполненной любовью. Хватало их, конечно, ненадолго. Честно говоря, все это не на шутку сбивало с толку.

Роберт поступил на юридический в университет – мой отец полностью одобрил выбранную им специальность. Я скучал по своему брату, однако с его отсутствием споров поубавилось, да и вспышек ярости стало немного меньше.

Год спустя Роберт вернулся, провалив экзамены. Он объявил, что больше не хочет изучать право. Теперь его сердце лежало к философии и социологии. Отец пришел в бешенство.

«Социология? – прошипел он. – Что это вообще за предмет?»

Но Роберт все-таки стал изучать социологию и построил весьма успешную карьеру, преподавая в различных университетах во Франции, где он и остался.

С каждым своим приездом Хелен обращала наше внимание на пропавшие из дома вещи. Я решил не обращать на слова сестры внимание, однако, повзрослев, понял, что она была права. Следы нашей мамы постепенно стирались.

Год за годом все, что хоть как-то было связано с ней, пропадало, пока не осталось ни единого украшения, картины, фотографии, швейных и вязальных принадлежностей, книг, щеток для пыли или посуды. Бедная Джойс старалась заменить все эти вещи чем-то своим, однако что бы она ни покупала, что бы ни делала, заполнить пустоту, которая осталась в доме после смерти нашей матери, ей было попросту не под силу.

Когда я уехал в Лондон, казалось, что Джойс полностью стерла мою маму, в каком-то смысле забрав у меня и отца. Все изменилось, когда я уже учился на старших курсах. Он ушел из муниципалитета и устроился бухгалтером в центре Лондона. Теперь наши встречи не ограничивались моими периодическими приездами домой, где от глаз Джойс было не скрыться. Мы могли свободно встречаться за обедом в городе, что и делали довольно часто. У меня снова появилась возможность бывать с ним наедине.