Чарли Энгл - Running Man. Как бег помог мне победить внутренних демонов

Когда мы вернулись домой, я устроил целое представление, зевая и потягиваясь, и сказал, что лягу спать пораньше. Потом я лежал, уставившись в потолок и ожидая, когда в кровать ляжет Пэм. После вина ей на самом деле захотелось спать. Услышав ее ритмичное дыхание, я выбрался через заднюю дверь и пошел в боулинг, расположенный примерно в миле от нашего дома. Там находился ближайший бар. Я знал, что только усугубляю и без того плохую ситуацию, но ничего не мог с собой поделать. У алкоголиков и наркоманов всегда так – они одновременно и звезды, и зрители в своем дерьмовом фильме.

Домой я вернулся чуть раньше пяти утра, радуясь тому, что никто не заметит моего отсутствия. Но подойдя поближе, увидел, что за кухонным столом сидят Пэм с Хорасом. Я развернулся и прошел внутрь через гараж. Возле стиральной машины лежала куча моей грязной одежды для бега. Эврика! Я стянул джинсы с рубашкой и надел шорты с футболкой. Потом подошел к раковине и плеснул воду на голову и футболку. Несколько минут я побегал на месте, чтобы достаточно вспотеть, затем вышел наружу и трусцой пробежал на кухню через задний двор.

– Доброе утро! – крикнул я с фальшивым воодушевлением, на какое только был способен, хватая бумажное полотенце, чтобы вытереть лицо, и тяжело дыша.

Потом я увидел, что они как-то уж слишком внимательно смотрят на меня.

– Мы сидим здесь с трех утра и ждем, когда ты вернешься, – сказала Пэм холодно. – Я рассказала папе все.

В январе 1991 года я согласился отправиться в центр реабилитации «Бикон хауз», размещавшийся в большом викторианском особняке посреди ландшафтного парка недалеко от нашего дома. Я сделал это, чтобы угодить Пэм и родным, и отчасти оттого, что сам осознавал: немного умеренности мне не помешает. Всю ночь накануне я гулял. Поднимаясь по ступеням, чтобы доложить о первом дне трезвости из двадцати восьми, я увидел свой чемодан. Пэм уехала, оставив его на тротуаре.

У алкоголиков и наркоманов всегда так – они одновременно и звезды, и зрители в своем дерьмовом фильме.

После того как я заполнил необходимые бумаги, меня отправили на обследование в клинику, располагавшуюся в отдельном корпусе. Я зашел в корпус и сел в комнате ожидания рядом с совершенно обычными с виду людьми: матерями с детьми, пожилыми парами, беременной женщиной. Мне казалось, что у меня над головой горит вывеска «НАРКОМАН». Я беспокойно ерзал на стуле, щелкал пальцами, брал в руки старый журнал Американской ассоциации пенсионеров и клал его обратно. Наконец меня вызвали, и я прошел в кабинет.

Молодая медсестра была достаточно любезна, выполняя необходимые проверки и задавая мне вопросы. Я с облегчением подумал, что обойдется без нотаций. Когда осмотр закончился, я поблагодарил ее и направился к двери.

Она схватила меня за руку, побуждая повернуться.

– Знаете, а вы могли бы на самом деле бросить, если бы как следует захотели. Вы просто слабохарактерны, и вам недостает решимости.

Эти слова я и сам повторял себе тысячи раз. Как будто она расслышала их через стетоскоп, пока слушала мое сердце. Раньше я только подозревал, что я какой-то неполноценный; теперь получил подтверждение со стороны медицинского работника. Я пулей вылетел из кабинета и клиники, сгорая от стыда.

Мне сказали, что нужно сразу вернуться в «Бикон хауз», но меня манил пляж, расположенный всего в нескольких кварталах, а на пляже находился бар без окон под названием «Сеговия», где я провел немало часов. Прогулка вдоль океана, бокал пива – мне так это было нужно.

Но я понимал, что совершаю грандиозную ошибку. Пэм и начальник будут вне себя от ярости. Они четко дали понять, что если я не стану соблюдать правила центра и не пройду двадцативосьмидневный курс, то обратно они меня не примут. Поэтому не оставалось ничего другого, как проходить этот курс, несмотря на то что даже медсестра поставила на мне крест. Я побрел к «Бикон хауз».

Теперь мне предстояла детоксикация. Я привык завязывать полностью на какое-то время – и делал так много раз. Я знал, чего ожидать: дрожь, беспокойство, возбуждение, пот, затуманенность сознания, – и даже думал об этом с удовлетворением. Я заслужил такое. Выходные лежал в кровати, расхаживал по комнате или листал оставленную на столе Большую книгу Анонимных алкоголиков. Выходил я только на завтрак, обед и ужин; на еду набрасывался со странным пылом, набивая себя под завязку тушеными овощами, рулетами и печеньями, как будто они могли заглушить боль.

В понедельник у меня была первая консультация. Раньше я никогда не разговаривал с психотерапевтом и боялся предстоящей беседы. Я зашел в его кабинет – комнату с высоким потолком и деревянными панелями. Через большие окна открывался вид на освещенную солнцем зеленую лужайку с лантанами и соснами. Моим консультантом оказался мужчина лет тридцати с чем-то, гладковыбритый, в очках и в застегнутой на все пуговицы рубашке. Он представился как Джон, и я пожал ему руку. В одном ухе у него была сережка, бурый камень в золотой оправе, очень походивший на глаз. Я сел на кушетку напротив него, налил себе воды из графина и выпил одним махом.

Мне казалось, что у меня над головой горит вывеска «НАРКОМАН».

– Итак, немного обо мне, – начал он. – Я не пью уже более пяти лет. Выпивать и употреблять наркотики я начал еще в детстве. В колледже я уже не мог сдерживаться. Вождение в нетрезвом виде, торговля, все такое.

Я удивился тому, что он это рассказывает. Думал, говорить буду я. Затем немного расслабился и сказал:

– Звучит похоже.

Мы поговорили немного о том, откуда я родом, чем занимаюсь и как давно употребляю.

– Как вы сами считаете, у вас есть зависимость? – спросил Джон.

– Точно не могу сказать. Я знаю только, что, когда начинаю, уже не могу остановиться.

– Вы хотите быть трезвым?

– Мне кажется, да.

– Почему?

– Потому что я понимаю, что мне нужно измениться, чтобы спасти свой брак и не потерять работу.

– Это хорошо, но сами-то вы хотите быть трезвым? Ради себя самого? Помимо брака и работы.

– Мне нравится выпивать, как и нравятся ощущения от кокаина. Но в последнее время мне нужно все больше и больше алкоголя и наркотиков, чтобы добиться желаемого состояния. Меня это беспокоит. Мне требуется больше, чтобы отвлечься.

– Отвлечься от чего?

– Не могу сказать, – я нервно засмеялся.

Он ждал, пока я продолжу.

– Люди постоянно говорят мне, какая у меня замечательная жизнь. У меня любящая жена и работа, которую я хорошо выполняю. Но я не ощущаю себя счастливым. Вообще ничего не ощущаю. Как будто я пытаюсь быть тем человеком, каким меня представляют другие. Словно ставлю галочки напротив их требований.

– И каким вы должны быть, по мнению других?