Даша Пахтусова - Можно всё

История, как Дэниел оказался здесь и сейчас, такова: месяц назад он прилетел в Нью-Йорк из Англии со своим приятелем, отмороженным игроком в регби, который яро ненавидел всех женщин, вечно напивался и влезал в драки, но зато с ним было весело. Дэниел объяснил мне позже, что этот парень примазался сам и отступать поздно было. Они добрались до Вирджинии, потому что слыхали, что здесь можно купить дешевую машину. Раздобыв ее, парни собирались отправиться пересекать Штаты. На тот момент Дэниелу было двадцать три, а это на целых три года старше меня! Я считала его взрослым мужчиной, прохававшим жизнь. Короче говоря, мы влюбились. Первую ночь мы просидели на полу балкона моего дома и разговаривали, пока не начало светать. Мы обсуждали все. Говорили про наши страны и их обычаи. Он рассказывал мне про свои путешествия. Про то, как гулял по джунглям Борнео, в каких океанах серфил, про жизнь среди слонов Африки, про змей и волков. По профессии он был географом и к своим двадцати трем успел увидеть и испробовать немало. Я смотрела ему в рот, как малолетний ребенок, пытающийся научиться говорить. Я спрашивала его обо всем. О том, сколько у него было половых партнеров, любит ли он ходить босиком, что ему нравится больше, ночь или день, бывал ли он когда-нибудь на похоронах, когда последний раз плакал, дрался ли когда-то, испытывал ли животный страх и любит ли лазать по деревьям… Он задавал те же вопросы мне. Мы буквально напали друг на друга со своими мирами, так отличающимися друг от друга. Летние ночи всегда пахнут особенно. Они как сладкий эфир… В нем пропадает время. Волшебное чувство абсолютной свободы охватило меня. Моя душа пела оды беззаботной юности.

Нашу идиллию на мгновение перебила сцена, развернувшаяся у магазина напротив. Остановился огромный джип. Оттуда вылез парень, змейкой дошел до двери «7/11», которая, конечно, была закрыта, и начал ее трясти. Разочаровавшись, он растерянно обернулся, поймал взглядом пластмассовые ящики, предназначенные для ежедневных бесплатных газет, открыл один из них и с криком «IT’S FOR FREEEEE!!!» выкинул огромную стопку газет в воздух. Мы разразились смехом. С тех пор я не могу говорить фразу «for free» с другой интонацией. Я так ярко запомнила это оттого, что в тот момент я по-тихому праздновала внутри себя жизнь, а этот пьяный парень только что высказал мои истинные чувства. Все самое лучшее в мире свободно и бесплатно, что на английском описывается одним словом. Free.

Так мы и сидели, наблюдая сквозь туман и табачный дым, как просыпается американский город у побережья. Вскоре это вошло в традицию. Мы, будто сторожа, стали караулить его тихий сон ночь за ночью, а в семь утра, когда птицы с новой силой принимались петь, сдавали вахту. Я кралась в свою комнату, стараясь никого не разбудить, а Дэниел спускался по пожарной лестнице вниз ровно за пять минут до того, как должен был открыться ресепшен, и брел в свою общажную комнатку. Нам было запрещено водить гостей. В первый из таких рассветов, перед тем как уйти, он посадил меня на перила той самой пожарной лестницы и целовал, пока выглянувшее из океана солнце не стало бить оранжевыми лучами нам в глаза. Природа будто праздновала нашу любовь вместе с нами.

Очень быстро все мои рабочие дни превратились в томительное ожидание, когда я снова увижу его лицо. И каждый раз я забывала, как он выглядит. Такое происходит со мной только тогда, когда кто-то мне действительно очень нравится. В данном случае я втрескалась настолько, что, как только мы расставались, мне начинало казаться, что я его придумала. И когда вечером я видела его настоящего, из плоти и крови, это было все равно что находить лучший подарок на Новый год под елкой снова и снова. Перед тем как увидеться вновь, я дрожащими руками чиркала зажигалкой, справляясь с ней лишь на пятый раз. В Америке на зажигалках стоят колечки безопасности от детей. Чтобы зажечь такую штуку, нужно приложить вдвое больше усилий. Я выкуривала полпачки перед тем, как прийти в наш общий дворик, где каждый вечер устраивались новые вечеринки. Всячески изображая независимость, я галдела с кем-нибудь другим, стараясь не навязываться Дэниелу и казаться веселой и беззаботной.

В общем, это превратилось в красивый кошмар. Да, точно, так он меня называл. Beautiful nightmare, потому что понимал, как и я, что вся эта затея влюбиться все перевернет. Я звала его в ответ sweet dream. А все потому, что рядом с моей парковкой постоянно играл новый хит Бейонсе с припевом «Sweet dream or a beautiful nightmare, either way I don’t wanna wake up from you». В Америке какая-то проблема с радио. Вечно они ставят на плей-лист буквально песен пятнадцать и крутят их вперемешку по кругу месяц. Вряд ли Дэниел взял эту фразу из песни Бейонсе, он, как и я, был любителем старых добрых «Роллинг Стоунз» и «Оазиз», но эта попсовая песенка дополнительно напоминала мне о нем каждый день.

Прошла неделя нашей общей зависимости. Мы красиво сходили с ума. Я наконец накопила немного денег и даже смогла позволить себе розовое платье Volcom за двадцать долларов. Из-за нервозного состояния влюбленности я вообще перестала есть и выглядела прекрасно. Присутствие Дэнни стало моей пищей. Руки переставали трястись, только когда я знала, что он рядом со мной. Мы проводили очередную летнюю ночь на пляже вместе с другими ребятами из отеля, запустив по кругу косяк. Я курила всего пару раз в жизни, и мои не привыкшие к таким штукам глаза моментально превратились в две щелочки. Ребята кинулись с криками в океан, а мы с Дэнни решили воспользоваться возможностью и под шумок спрятались за сложенную гору шезлонгов в ста метрах от них. Тогда мы пытались не палиться, что между нами что-то есть. Если бы кто-то из наших ребят узнал, через сутки об этом знал бы весь наш отель. Не знаю, в этом было дело или, может, просто в том, что иногда хочется прятать свое счастье, как волшебный ключик, лишь бы не украли. Лишь бы не пропал этот вход в секретный мир двоих. Я лежала у него на коленках. Звезды двигались вместе с движением моих глаз. Океан жил своей шумной ночной жизнью, заглушая наши голоса. Дэниел нежно провел рукой по моему бедру. Я таяла от него, как пирожное. Он провел рукой по внутренней стороне бедра. Я моментально стала задыхаться. И эта его фраза на выдохе: «You are so fucking wet». Таких откровений мои детские ушки еще не слышали. Мы сорвались и полетели. Кажется, все хотели усложнить нам задачу. И каток, утрамбовывающий ночью песок и пробивающий пляж огромным лучом ослепляющего света. И китайцы, которые ну просто не могли постелить полотенца подальше… Апогеем было, когда я, прижавшись к плечу Дэниела, заметила, что прямо за ним стоит аквалангист в маске и ластах и просто наблюдает за нами. Когда мы в недоумении уставились на него в ответ, он медленно повернулся и просто ушел в океан. Покрытые песком, как печенье, мы возвращались домой, взявшись за руки, и разомкнули их, только когда подошли ближе к отелю, чтобы о нашем секрете никто не узнал. Пути обратно больше не было. Мы перешли ту грань, до которой можно было еще отвязаться друг от друга. Теперь нитки превратились в веревки и завязались в морские узлы.