Дональд Дэвис - Последний человек на Луне

Во втором семестре я подал на вступление в братство Фи-Гамма-Дельта, и «фиджи», как они называли себя, дали мне опору, чувство общности, центр и дом. На втором курсе я перебрался в общежитие этого общества, и моим соседом по комнате стал Билл Смит – рыжеволосый парень, который играл в футбол против Провизо в команде Нью-Трирской школы. На одну женщину в студгородке приходилось семеро мужчин, потому что девушек основные специальности Пёрдью – инженерные и сельскохозяйственные – не привлекали. Членство в братстве давало мне преимущество: Смитти говорит, я так часто влюблялся, что он стал просто игнорировать меня, когда я возвращался со свидания, очарованный новейшей дамой в моей жизни.

Я попробовал заняться баскетболом и бейсболом, но быстро понял, что недостаточно хорош для состязаний Большой десятки университетов, невзирая на все мои усилия. Однако я мог выступать на внутрифакультетских соревнованиях, а это тоже было непросто, потому что в число игроков входили бывшие спортсмены-школьники на уровне штата и крепкие парни на грани попадания в университетскую команду. Наши команды Фи-Гамма-Дельта и военно-морских стипендиатов часто играли не только с другими коллективами Пёрдью, но и с бейсбольными и баскетбольными командами аналогичного происхождения из других университетов.

Многие студенты Пёрдью были старше нас – они успели повоевать в Корее и поступили в высшую школу на военную стипендию. Одна из лучших приятельниц Смитти, Джен Шерон из Нью-Трира, как раз была подругой такого военнослужащего. Этот парень учился на год старше нас и отличался удивительной скромностью. Мы могли бы так и не узнать, что он сделал 78 боевых вылетов на реактивных «пантерах» [16] F-9F компании Grumman. с авианосца «Эссекс» и заработал три Воздушных медали. Его имя было Нил Армстронг.

Много лет спустя, когда Нил участвовал в испытаниях экспериментального ракетного самолета X-15 на авиабазе Эдвардс, Смитти заехал к нему и вскоре обнаружил себя в подвале дома вместе с молчаливым летчиком, который обертывал трубы изолентой. Смитти стал к тому времени авиационным инженером, естественно, его очень интересовал самый крутой самолет в американском небе, и он спросил: «Так что, Нил, ты теперь летаешь на X-15?» Нил, продолжая обертывать трубу, промычал: «Угу». На этом разговор и кончился. Нил не пытался произвести впечатление на людей одними лишь словами – он предпочитал, чтобы за него говорили дела. Нил был настолько молчалив, что когда он сделал свой исторический шаг по Луне и произнес: «Это один небольшой шаг для человека, но огромный скачок для человечества», те, кто знали его, удивились вовсе не тому, что он выступил с такой запоминающейся фразой. Сюрпризом на самом деле было то, что он вообще что-то сказал.

В итоге Университет Пёрдью занес в списки выпускников и первого человека, который прошел по Луне, и последнего. Нил выпустился в 1955-м, я в 1956-м, а в выпуске 1957 года был приветливый Роджер Чаффи. Впереди всех нас, в выпуске 1950 года, оказался Гас Гриссом, а годом раньше – Айвен Кинчлоу, летчик-испытатель, который установил мировой рекорд высоты в 38,4 км на экспериментальном самолете X-2 фирмы Bell. В последующие годы многим другим пилотам и инженерам предстояло узнать, что магистральный путь в космическую программу проходит через Вест-Лафайетт. Надо полагать, этот университет давал очень хорошее техническое образование.

Первые семестры в Пёрдью были лишь немного сложнее с точки зрения учебы, чем средняя школа, и я легко шел вперед с высокими оценками к серьезной степени инженера-электрика. Сердца американской телевизионной аудитории покорял сериал «Я люблю Люси», но я эту комедию пропустил, потому что «фиджи» нацеливались на высшие достижения в учебе, и братство проголосовало против установки в общежитии телевизора, опасаясь, что он будет отвлекать от занятий. И я думал, что так легко будет и дальше, пока в один прекрасный день не получил тревожный звонок из курса теоретических основ электротехники. Я вдруг осознал, что работа, которую я читаю, странным образом кажется сложной, как будто написана какой-то тарабарщиной. Я моргнул глазом – все осталось как было. Я ее не понимал! О боже, неужели я получу за этот курс тройку? Или даже пару? Для того, кто до сих пор легко зарабатывал хорошие оценки, это был момент остановиться и подумать, и мне пришлось признать, что я попал в новый мир. А если я получу пару, я могу ведь и вылететь? Нет, это определенно не вариант – и потому что родители так напряженно работали, чтобы отправить меня учиться, и потому что неудача огорчит папу и станет концом моей мечты о полете. Я понял, что пора заняться делом и научиться учиться.

Сегодня мы вспоминаем годы президентства Эйзенхауэра [17] Дуайт Эйзенхауэр («Айк») был президентом США с 1953 по 1961 год. как приятное время – потому что в знаменитой улыбке Айка мы видели маяк лучших времен. Но была тогда и темная сторона. Французы подверглись форменному истреблению в душной долине Дьенбьенфу во Французском Индокитае, который мы потом будем знать под именем Вьетнам. Дома, казалось, коммунистическая угроза растекается вокруг, хотя наши страхи и усиливала неистовая кампания сенатора Джо МакКарти. Далеко в Тихом океане, на атолле Эниветок, американские эксперты собрали 60-тонное устройство с невинным именем Майк, и на рассвете 1 ноября 1952 г. Майк – первая в мире водородная бомба – взорвался так, что огненный шар шести километров в диаметре сиял как солнце, а гигантское грибовидное облако поднялось на высоту 40 км над островом – вернее, над тем местом, где он был. Прошло совсем немного времени, и Советский Союз объявил, что у него тоже есть водородная бомба [18] «Майк» продемонстрировал возможность термоядерной реакции, но не был бомбой уже потому, что не существовало никакого средства доставки этого монстра к цели. В то же время боезаряд, испытанный в СССР в августе 1953 года, был уже вполне транспортируемым, хотя и несовершенным. . Так в мире наступила термоядерная эпоха, но я и не подозревал, что всего через несколько лет буду пилотировать самолет, несущий оружие такой разрушительной силы.

Если время после Великой депрессии было моей колыбелью, то Холодная война стала горном, в котором ковалась моя военная карьера. Но тогда глобальные события казались еще очень далекими, даже когда я надевал форму военных курсов и долгие часы изучал военно-морские науки и историю. И все же, лежа в постели в общежитии «фиджи» на Расселл-стрит, 640, в два часа ночи, я иногда слышал зловещее гудение бомбардировщиков B-36 Стратегического авиационного командования, ломящихся сквозь ночное небо. Мы догадывались, что они несут Большие Бомбы, и хотя эта мысль не меняла моей жизни, реальный мир уже стучался в дверь. Курсант Сернан хотел стать морским летчиком.