Джон Шиффман - Операция «Шедевр»

Издано с разрешения Robert K. Wittman, c/o Larry Weissman Literary, LLC и P.&R. Permissions & Rights Ltd. with PRAVA I PREVODI

Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения владельцев авторских прав

Priceless

© Robert K. Wittman, 2010

All rights reserved

© Перевод на русский язык, издание на русском языке, оформление. ООО «Манн, Иванов и Фербер», 2019

Платиновый «Роллс-Ройс» с бронированными стеклами плавно скользил по автостраде Пальметто на восток, к Майами-Бич, а в его пуленепробиваемом багажнике лежало шесть краденых картин.

Великие произведения Дега, Дали, Климта, Джорджии О’Кифф, Хаима Сутина и Марка Шагала были обернуты в тонкую коричневую бумагу, заклеены прозрачным скотчем и грубо сдвинуты назад. Сиденье водителя занимал парижский миллионер Лоренц Конья. Он перестроился в левый ряд и гнал трехтонную бестию вперед: сто тридцать, сто сорок пять километров в час. Грозная решетка радиатора из нержавеющей стали рассекала воздух.

На развязке с Девяносто пятым шоссе сияющий автомобиль свернул на юг, оставив внизу бетонную ленту автострады. Впереди показались очертания Майами. Лоренц съехал на бульвар Мартина Лютера Кинга, резко развернулся и снова двинулся на шоссе, продолжив путь на юг. Его холодные зеленые глаза поглядывали то на дорогу, то в зеркало заднего вида. Он вытягивал шею, осматривая лазурное небо Флориды, и каждые несколько минут сбавлял скорость, соскальзывал в правый ряд, а затем вновь давил на газ. Сиденье пассажира занимал француз по кличке Санни, спокойный, полноватый, со взъерошенными волосами, круглым милым лицом и незажженной сигаретой «Мальборо» в губах. Он тоже пытался заметить что-то подозрительное.

Я сидел сзади, поглядывал на одолженный «Ролекс» и с любопытством наблюдал, как качается в такт движению макушка Лоренца. С такой скоростью мы скоро будем на месте, если он не привлечет внимание дорожной полиции и не устроит аварию. Машина опять перестроилась, и я схватился за ручку над дверью. Лоренц – скучающий торговец недвижимостью в футболке с V-образным вырезом, выцветших голубых джинсах и сандалиях – был любителем. Ему хотелось приключений, и он считал, что именно так должен вести себя преступник на пути к большой сделке: хаотично маневрировать и проверять, нет ли за ним «хвоста». Прямо как в кино.

Я закатил глаза за черными солнцезащитными очками и сказал:

– Расслабьтесь. Сбавьте скорость.

Лоренц поджал губы и надавил на педаль акселератора.

– Послушайте, – не сдавался я. – Сложно спрятаться от полиции, если гнать по Девяносто пятому шоссе в платиновом «Роллс-Ройс Фантом» со скоростью сто сорок пять километров в час.

Лоренц не отреагировал. Тот, кто добился всего сам, не будет слушать чьих-то команд. Санни дулся, что я не дал ему прихватить пистолет, и тоже проигнорировал мою просьбу. Он провел пухлой рукой по густой шевелюре и молча посмотрел в окно. Я знал, что Санни нервничает. Его беспокоила импульсивность Лоренца: он нытик и по большому счету трус. Такие люди кажутся отважными и твердыми, но на них нельзя положиться, если что-то пойдет не по плану. Санни слабовато говорил по-английски, а я плохо знал французский, но, когда речь заходила о Лоренце, мы всегда приходили к единому мнению: без его связей не обойтись. Я потуже затянул ремень безопасности и умолк.

Французы на передних сиденьях знали меня как Боба Клэя. Я пользовался настоящим именем. Важнейшее правило работы под прикрытием – как можно меньше лжи. Чем больше врешь, тем больше приходится запоминать.

Санни и Лоренц считали меня кем-то вроде теневого американского арт-дилера – человеком, который работает с легальным и нелегальным рынком предметов искусства, международным брокером, хорошо знакомым с многомиллионными сделками. Они не были в курсе, что на самом деле я спецагент Федерального бюро расследований, старший следователь команды ФБР по преступлениям в сфере искусства. Не знали они и того, что европейский преступник, который поручился за меня в Париже, был полицейским осведомителем.

А главное – сегодняшнюю продажу шести картин Санни и Лоренц считали всего лишь прелюдией к Большому делу.

Благодаря их связям во французском уголовном мире и моим деньгам мы начали переговоры о покупке давно утраченного Вермеера, пары Рембрандтов и пяти эскизов Дега. Коллекция стоила пятьсот миллионов долларов и, что гораздо важнее, была очень известной. Шедевры похитили семнадцать лет назад во время величайшего нераскрытого преступления в истории искусства: ограбления бостонского музея Изабеллы Стюарт Гарднер в 1990 году.

Это злодеяние не давало покоя ни людям, связанным с искусством, ни следователям, давно пытавшимся поймать похитителей и вернуть утраченные картины. Бостонская полиция и местный отдел ФБР безуспешно проверяли сотни улик, малейшие намеки, нелепые слухи, сомнительные предположения. Им приходилось опровергать теории мошенников и назойливых типов, желавших заполучить пять миллионов долларов вознаграждения. Шли годы, новые подозреваемые появлялись, старые умирали, иногда при загадочных обстоятельствах. Все это породило бесчисленные теории заговора.

– Это дело рук мафии!

– Нет, это была Ирландская республиканская армия!

– Ограбление заказал иностранный магнат!

– Грабители не знали, что делают!

– Грабители точно знали, что делают!

– Преступники давно мертвы!

– Преступники живут и здравствуют в Полинезии!

– Это сделал кто-то из своих!

– Тут замешана полиция!

– Картины закопали в Ирландии!

– Картины спрятали на ферме в штате Мэн!

– Коллекция висит во дворце саудовского принца!

– Всё сожгли вскоре после ограбления!

Журналисты и писатели проводили расследования, распускали слухи, публиковали скандальные заметки. Об ограблении снимали документальные фильмы. Легенда с каждым годом обрастала подробностями, и преступление стало «священным Граалем» в своей области.

Сейчас я был уверен, что от разгадки меня отделяет всего несколько недель.

Уже девять месяцев я усердно работал под прикрытием, пытаясь заманить Санни и Лоренца, завоевать их расположение и доверие.