Pierre Гамаюн - Записки о гражданской войне. Фейсбук. Избранное

8. Однажды от моего имени было выиграно дело в Верховном суде России, все остальные суды в жизни я проигрывал.

9. Трижды я объявлял о банкротстве и оказывался в долгах.

10. Единственный раз ездил на Кавказ для того, чтобы помочь выбраться 17-летней детдомовке, с которой познакомился в чате, из поселка в Кабардино-Балкарии в большой город и найти там работу.

11. С 2004 года у меня личный календарь, в котором год состоит из 13 месяцев, начинается новый год в день, аналогичный 29 июня по григорианскому календарю христианского летоисчисления. Неделя у меня начинается со вторника, а каждый год в моем календаре имеет свое название, а не цифровое значение.

12. В 90-е годы в паспорте я отрезал наполовину странички для регистрации и собрал на огрызках автографы Владимира Шахрина, Армена Григоряна и Григория Явлинского.

13. Единственное, о чем я пожалел за всю жизнь – неудачные вступительные экзамены в ИГМУ СЗКЦ в Таврическом дворце Петербурга в 1993 году.

14. С молодости все мои якобы хаотические жизненные действия на самом деле подчинены одной цели – подготовке себя к политической работе.

18 сентября – 4

Вчера впервые в жизни был скромным ведущим (тамадой) на свадьбе. И был там цыганский ансамбль. И знаете, что я вам скажу, товарищи? Никогда не упускайте возможности пригласить на свадьбу или любой другой праздник спеть и станцевать настоящих цыган.

29 сентября – 5

Разговоры о революции в суши-баре на Большой Дмитровке

Позавчера в Москве показывал 13-летнему сыну скульптурную композицию Шемякина «Дети – жертвы пороков взрослых» и скамейку примирения, а после этого встретился с хорошим товарищем N. Обстоятельно пообедали в каком-то суши-баре по диагонали через дорогу от театра оперетты. Когда я увидел здание театра, то сразу вспомнил нелегкую судьбу баронессы Катерины Гечмен-Вальдек (в девичестве Урманчеевой), которая в 16 лет мыла полы в Большом театре, а впоследствии испытывала дефицит времени, не позволяющей ей собрать в личную коллекцию все раритетные автомобили Европы. Надеюсь, у баронессы дела идут хорошо и к 10 московским квартирам, которые были у нее лет семь назад, добавилось еще немного недвижимости.

Обедали втроем – я, сын и мой товарищ. Я весьма люблю и очень уважаю N, потому что считаю его умнее себя. Сыну выдали запивать вкусные роллы безалкогольным Мохито, а сами взяли по кружечке пива.

Вскользь поболтали о Суркове, Кудрине, Винниченко и других персонажах унылой российской политики. Узнал между делом, что один наш общий знакомый (одноклассник N) потерпел крупное карьерное поражение. В одном регионе его с ключевой должности сместили на пост какого-то второстепенного вице-премьера регионального правительства. Местный губернатор, видать, не простил этому чиновнику конкуренцию в виде присутствия в списке на выдвижение на пост губернатора.

Товарищ сказал, что к году так две тысячи семнадцатому получим мы, наверное, очередную революцию. Тут я оживился, потому что возможность узнать мнение более умного человека, является, конечно, бесценным даром.

Я сказал, что уже давно считаю революцию в России делом практически неизбежным. «Всем говорю, – пояснял я, – что теоретически революцию можно предотвратить. Но для этого нужно поднимать задницы и что-то делать. А поскольку задницы особо никто не поднимает, то так и выходит грустно – теоретически революции может не быть, а практически она неизбежна».

На очевидном тезисе, что революция будет «за справедливость» (об этом еще Найшуль много лет назад написал, отметив, что в 1991 году была революция «за свободу») тормозить не стали. По моему мнению основным конфликтом будет противостояние следующего поколения, грубо говоря, наших детей. «Дети нынешней элиты, которым сейчас передают активы, окажутся не в состоянии их удержать и дети разночинцев смогут их подвинуть, – делился с N я своим пониманием. – Короткий исторический срок, дети элиты не смогут выполнять функции элиты. Не успели их этому научить». Более лаконично рассуждающий N отметил, что, ясен пень, это будет революция менеджеров против собственников.

Более тяжелый и кровавый вариант революции тоже понятен. Массы обездоленных разволнуются, если российское социалистическое государство (каковым оно является по сути) не сможет всех кормить. А сейчас государство кормит не только пожилой электорат, но и всех, ту же молодежь. Цена на нефть и прочие известные факторы.

«Но откуда возьмутся лидеры революции? Массы без лидеров, являющихся однозначно выходцами из элиты, ничего не смогут сделать», – интересовался я мнением товарища.

«Из интернет-среды выйдут». – вздыхал N.

«Буду готовиться к тому, чтобы стать революционером», – сказал я.

И тут N дал мне ценнейший совет. «Зачем? – удивился он. – Лучше готовиться стать контреволюционером. Ведь всегда побеждают контреволюционеры».

Я был вынужден признать, что N прав. Сказал ему, что, к примеру, мое интуитивное членство в партии «Единая Россия» отчасти связано с осознанием ответственности. Если возмущенные революционеры сметут неприятный им политический режим, то кто-то должен, образно выражаясь, подметать разбитые стекла в офисах «Единой России», ключи от этих офисов новым людям выдавать, наказывать бунтовщиков, как-то использовать политическую лицензию и погромленную инфраструктуру.

«Перед революцией тебе надо попасть в элиту», – сказал мне N.

«Ха! – ответил я. – Я давно выучил из книжки Крыштановской, что своими усилиями это невозможно сделать. Хоть лбом об стену бейся. Элита сама инкорпорирует себе новых членов, а нынешняя элита вообще окуклилась»

«Все равно нужно найти какой-то вариант. Находится в контрэлите совершенно бессмысленно», – дал еще одно ценное замечание N.

«И в какое же конкретное место мне попасть надо?» – спросил я.

«В такое, откуда тебя приближающася революция будет объективно выталкивать наверх, – ответил N. – Пока ты сидишь в Казахстане, у тебя есть время. Займись вечными ценностями – энергоносители, инфраструктура…»

Я выразил глубокое сомнение, что смогу получить в управление хоть какой-нибудь ценный актив из числа вечных ценностей: «Два-три завода я еще смогу взять, но чтобы, к примеру, нефтекомпанию? Это нереально».

N сделал комплимент моей способности начинать любое дело с нуля. «Я ленив, – сказал он. – Теорией занимаюсь. А у тебя с твоей энергией все получится».

Я спросил N о его давних планах эмиграции. Он ответил, что не торопится писать докторскую и уезжать в США. Его брат, уехавший во Флориду, бездельничает в Америке, предпочитает гонять в Индию и, по словам N, какие-то индийско-российские дела мутит. Хотя у N есть мечта – проехаться на автомобиле с семьей от Тихого океана до Атлантики. Я смеялся, говорил, что он заедет в Неваду и просадит в Лас-Вегасе много денег. N улыбался, говорил, что у него друг живет в Неваде. Чтобы осуществить мечту о поездке, вовсе не надо эмигрировать, дал понять N.