Дмитрий Герасимов - В поисках себя. Утраченная идентичность

Вот первая истина современного христианства и русского природного («прирожденного») сознания. Сейчас (после стольких веков насильственной «христианизации», «вестернизации» и «советизации») русские в России, как никогда прежде, тоскуют по живой силе, способной связать их не с религией, напрочь отрывающей от мира, или какой-либо «универсальной» (а потому – отвлеченной) философией и идеологией, а с собственной природой, непосредственно переживаемой в бытии как сущем. Прирожденность – это прежде всего чувство, ощущение душевно-природной близости на основе общности происхождения, закрепленное в конкретных языковых практиках (устный рассказ, песня, сказка). Подобно тому, как эстетически-любовное отношение к миру в христианстве не допускает обожествления природных стихий, так же точно и независимая от религии прирожденность предполагает свободное, идейно бескорыстное проявление естественных человеческих чувств любви и привязанности (к семье, роду, отечеству). Может ли русское православие, несущее в себе духовное зерно православного национализма (тождества религии и прирожденности), помочь такому природному возрождению русских (как и других народов России, затронутых «церковно-национальной» идеологией), при котором восстановится и укрепится прежде порушенное живое чувство единства с бытием , независящее от тех или иных этических или философских систем – от того, кто человек – христианин, агностик или атеист? Нет, не может.

Ибо именно отсюда – из идеи природно-метафизической сращенности религии и прирожденности, проистекает высокомерная духовная болезнь «всечеловечности», патологическая раздвоенность между непомерным самовосхвалением и столь же непомерным самоуничижением, именно отсюда проистекает двойственный феномен русского идеализма и русской беспочвенности, в конечном итоге поразивший народ библейской болезнью коммунистического саморастления. И именно русское христианство, исказившее себя монофизитски-сектантским воззрением на прирожденность как на греховность, которую следует «исправлять» в праведную религиозность, в силу своей духовной слабости и «насаженности сверху» с самого начала пошедшее на коренной (меркантильный) компромисс с «миром», придавшее «государственническое» направление христианству, связавшее себя конкретным политическим устройством в духе восточной «симфонии» и неуклонно проводившее в жизнь магически-символический принцип «освящения мира», несет всю полноту ответственности за постепенное искоренение природных сил народа и его неминуемый уход в историческое небытие, ибо «осознание» собственной прирожденности в качестве религиозного дела («русский Христос» протопопа Аввакума, славянофилов и Ф. М. Достоевского) есть такая же дезориентация, как и методичное воспитание у людей религиозно недостойного («низкого») представления о своем природном происхождении.

С другой стороны, менее всего церковь (любая церковь как религиозная институция) могла бы гордиться своим патриотизмом и своими «заслугами» перед отечеством ( природными добродетелями чести, долга, верности), ибо христианство , ставшее «национальной религией», перестает быть в подлинном смысле духовной (откровенной) религией, отличной от язычества, и со временем деградирует вместе с народом ее принявшим. Гордиться могут христиане, но не церковь. Самоубийственная политика метафизического сращивания религии и этноса, основанная на поиске все новых и новых форм «идеальных», «мистических» и т. п. оснований природной идентичности, слишком схожая с ветхозаветной религиозностью, не может быть остановлена и не прекратится, не будучи однажды прямо признана ошибочной (как с точки зрения самого христианства, основанного на принципе духовной идентичности, и всех вообще нормальных христианско-церковных воззрений, так и с точки зрения обретения чистого природного самосознания, не деформированного априорными идеологическими схемами и клише) и в таком виде осуждена церковью. Последняя должна сама четко, и опираясь на собственное догматическое учение, дистанцироваться от идеологии, по сути, «магически-идеального» (подменяющего прирожденность духовностью) сознания, заслонившей благодатный свет Христовой веры, все еще хранимый русской православной церковью, но, очевидно, слишком малый свет, чтобы сподобиться разогнать сгустившиеся сумерки природного сознания.

Не поиски «новой» идентичности на основе религии, а как раз напротив – воспитание любви и уважения к собственной прирожденности независимо от религиозной принадлежности – вот то, что должно отличать христианина в России (в отличие от представителя любой другой «традиционной» религии), если только он хочет оставаться христианином, а не погруженным в магию (оторвавшимся от собственной природы) «язычником» или иудеем. Прирожденность не возникает на основе определенной «идеи», «шифра» или «цифрового кода», положенного в основание мира, хотя и может постигаться последним, не будучи ему подвластна. Нет никакой «православной национальности», как нет и «общечеловеческой» или «всечеловеческой» русскости, как бы отрицающей самое себя природы , но есть конкретная живая (именно природная, эмпирическая, а не идеальная) общность, называемая русским народом, отличная от других народов и обладающая рядом особенных, неповторимых черт, прямо и непосредственно прозреваемых сквозь любые иные наслоения. Осознание собственной природы вне и независимо от религиозной (духовно-идеальной) принадлежности как раз и составляет подлинный смысл христианизации (или же ее необходимое следствие).

Незамутненная, чистая природная ценность земной жизни с ее радостями и горестями вообще не может проявиться вне признания метафизически независимого и свободного характера религиозного духа – в этом смысл подлинно духовного христианского «дуализма», идущего на смену онтологическому монизму традиционного сознания, в равной степени характерного для гносеологического дуализма как иудейско-ветхозаветного, так и магически-языческого типа. И здесь не может быть никакой иной идентичности, кроме самоидентичности природной, прирожденной жизни, «свободно сочетающейся» (М. М. Тареев) 22 22 Цит. по: Зеньковский В. В. История русской философии. В 2-х томах. Ростов-на-Дону: Феникс, 1999. Т. 2. С. 135. с глубочайшими истинами христианства. Не трудно видеть, как пишет проф. Московской духовной академии, что подлинно евангельская «религиозно-нейтральная концепция государственно-семейной (т.е. прирожденной. – Д.Г. ) жизни не представляет опасности ни для религии, ни для государственно-семейной жизни: та и другая по существу разнородны и потому подлежат каждая своим особым законам» 23 23 Тареев М. М. Религия и общественность // Н. А. Бердяев: pro et contra. Кн. 1. СПб.: РХГИ, 1994. С. 212. . Более того. Только христианство (будучи, наконец, осуществленным до конца, исторгнувшим из себя всякое духовное антихристианство) и способно привести к такому возрождению русской (как и любой иной) прирожденности, при котором станет возможным творческое развитие природных сил индивида. Но связано это уже с самой «сущностью» христианства как религии.