Владимир Буров - Пятое Евангелие. Явление пятистам

– Ах, ваше величество, зачем упоминать об этой детской оде? – говорит царь.

Точнее – царь в роли Пушкина.

Да, вот он вымысел, эту фразу о детской оде говорит не Пушкин, а царь.

Работает та же связка, что и у Виктора Пелевина, автор-герой. Чего не может один, могут они оба.

Когда все упреки царя, все его претензии к Пушкину, что он старался очернить, не уважил его в оде, обратились против самого царя, он так сказать, изнутри ощутил все свои упреки, так как теперь он был Пушкиным. Поэтому он и сказал Пушкину, который теперь был царем:

– Ах, ваше величество, зачем упоминать об этой детской оде?

Можно еще сказать несколько слов. После этой фразы о детской оде идет перечисление произведений Пушкина «Руслан и Людмила», «Кавказский пленник», «Бахчисарайский фонтан», «Онегин». Получается, что Пушкин, даже будучи царем, продолжает писать. Возможно, упрек царя Пушкину заключается в том также, что Пушкин будто бы утверждал, что царь пишет художественные произведения. И он говорит, что Пушкин не уважил его честь, даже играя роль царя: начал, будучи царем, распространяться о своих художествах. «Руслан и Людмила», «Кавказский пленник», «Бахчисарайский фонтан», «Онегин».

Возможно, Пушкин хотел сказать, что царь должен считать эти произведения и своими, так как он лично редактировал их. Ну, это, в общем-то, уже не важно.

Ну, как чёрный квадрат? Отличается такой разговор от тех четырех предложений, которые мы видели невооруженным глазом, без «Чёрного квадрата» Малевича.

Теперь вы видите, что Вымысел существует на самом деле? Теперь понятно, что Левий Матфей специально утащил тело Га-Ноцри, чтобы доказать существование бога?

Вот это и есть восьмое доказательство.

В Библии, между прочим, тоже написана похожая вещь. Там написано, что старейшины сказали воинам, чтобы они сказали всем, что ученики «Его, пришедши ночью, украли его, когда мы спали». Так и было сделано. «И пронеслось это слово между иудеями до сего дня».

Не для того это написано в Евангелии от Левия Матфея, чтобы рассказать всем, что Иисус воскрес, а это старейшины с охранниками придумали, что тело утащили ученики Христа. Дело обстоит как раз наоборот: в Библии написано сомнение в воскресении. Всегда теперь можно сказать, что это не старейшины с охранниками придумали, а наоборот, гораздо логичнее думать, что ученики Христа придумали этот рассказ о старейшинах и воинах, будто они унесли тело Христа «когда мы спали».

Это сомнение уничтожает веру в воскресение. Как это и было задумано. Это и в Библии написано:

«И пронеслось это слово между иудеями до сего дня».

Конечно, можно думать, что эти слова значат ложь старейшин и воинов. То есть всем теперь известно, что старейшины солгали. Но эта мысль все равно не перекроет сомнения в воскресении Христа.

То есть в Библии подчеркнуто этим рассказом, что нет воскресения в представлении. Не увидишь его просто так. Нужен «Черный квадрат» Малевича. Или машина с шестнадцатью камерами. Только тогда можно увидеть реальность, то есть воскресение Иисуса Христа.

Удивительная вещь получается: чтобы доказать, что профессор литературы Сергей Михайлович Бонди ошибся, надо доказать существование бога.

Удивительно, фантастично здесь то, что существует такой черновик Пушкина. Ведь Пушкин не только «Воображаемый разговор» написал таким образом, и не только «Когда Макферсон издал «Стихотворения Оссиана». И «Пиковая дама», и «Повести Белкина», и маленькие трагедии. Это просто у него стиль такой. Какой? Пушкин всегда выдает сразу две последовательности, так сказать, его произведения можно назвать «Двойной спиралью», такой же как спираль Уотсона и Крика под названием ДНК, из которой сделан человек. Создание Вымысла, это создание такого пространства, такой реальности, такого мира, в котором может жить бог. А так как больше бога нет ничего и никого, то это пушкинское пространство и есть сам бог. И то есть: бог это вымысел. Как говорится:

ч. т. д.

Еще несколько слов. «Воображаемый разговор» отличается от других произведений тем, что в них бог закончил свою работу. Невозможно что-либо доказать. Так сказать, негде схлеснуться с соцреалистом. Он всегда может сказать:

– Хочешь, верь, а я не верю. Я всегда рассчитываю на худшее, а уж если есть бог, то это будет мне приятным сюрпризом.

Соцреалист думает, что его правота так и останется правотой. Как бы душевное плюс еще что-то и получится духовное. То есть, если на картине нарисована соцреалистом девушка с косой, то, когда наступит перестройка, он добавит к этому творчеству что-то перестроечное и получится «Чёрный квадрат». Не получится.

Как мы видели «Чёрный квадрат» – это еще одно измерение пространства, совершенно меняет представление о мире.

Соцреалист убирает одно измерение – понятие времени – и получается, что коммунизм всегда хорош. Всегда это правильно. Считает, что существует только один вопрос. Нет, не быть или не быть.

Честно говоря, я что-то засомневался. Какой действительно вопрос задавали в Раю? Быть? Или: не быть? Но только один из них. А, скорее всего, вопросов там не было, а был только один ответ: быть! Всегда быть готовым. Будь готов! Всегда готов! Неизменность времени характеризуется для соцреалиста существованием только одного вопроса. Одного!

Поэтому, когда Гамлет подходит к краю сцены и говорит: быть или не быть, он открывает этими словами, как шифром, дверь в другое пространство. Здесь Шекспир связывает содержание пьесы с тем миром, в котором пьеса идет, с зрительным залом. Это происходит потому, что Гамлет, прежде чем начать, смотрит, какой вопрос ему задать, так сказать, смотрит, в чьей он роли сейчас: в роли Пушкина или в роли царя, смотрит, что на Земле, Рай или уже Нерай. Художники часто подписывают свои картины, пишут, что это «Автопортрет», «Кровать с покрывалом и женщиной на нем» и так далее. Под черным квадратом Малевича можно написать: «Быть или не быть». Потому что это одно и то же. Как только Гамлет говорит, что существует два вопроса, так сразу появляется чёрный человек. И… и мир превращается в театр. Он говорит: весь мир театр и люди в нем актеры.

Сейчас, в 2013 году, я вижу, что зря критиковал тех, кто часто применяет слово:

– То есть, – ибо сам такой. Но дело в том, что посылкой любой критики является не то, что сам хороший, правильный, и поэтому надо критиковать плохих, неправильных. А как раз наоборот:

– Чтобы критиковать других, надо самому быть таким же! – А иначе, собственно, зачем это делать?

Ведь сказано же:

– Исправься сначала сам! – А способ для этого только один:

– Критиковать, исправлять других. – Почему? Потому что в Библии написано:

– В своём глазу человек не видит даже бревно, а в глазе брата своего видит даже соломинку.