Екатерина Останина - Криминальные кланы

Томмазо изо всех сил старался предотвратить несчастье. Он организовал встречу Стефано, Инцерилло и Кало в одном из захудалых кафе неподалеку от Рима. Все присутствующие вели себя по отношению друг к другу весьма любезно, обнялись и поцеловались, и у Томмазо даже мелькнула мысль, что эти объятия гораздо более теплые, чем братские. Далее последовали клятвы в вечной дружбе, обещания постоянно советоваться друг с другом и уж, конечно, ни в коем случае не допустить террора корлеонцев. На том все и закончилось, причем удовлетворен был только Томмазо, а Стефано по-прежнему глядел на него с непонятным сожалением. И оказался прав.

И нескольких дней не прошло с той теплой встречи в простом кафе, где собравшиеся «люди чести» чувствовали себя весьма комфортно, как Томмазо снова встретился с Кало. Дон явился сделать ему выговор за сына Бускетты Антонино.

«Твой сын ведет себя как обычный жулик, – безапелляционно, с порога, заявил дон. – Займись им, пока не поздно». – «В чем дело?» – поинтересовался Томмазо. «Антонино пытался меня надуть: как простой воришка хотел всунуть в моих магазинах чеки без обеспечения». – «Хорошо, – сказал Бускетта, в душе кипя от возмущения. – Вечером я вызову к себе Антонино и мы вместе поговорим с ним. Он действительно ведет себя недостойно».

Этим же вечером несчастному Антонино пришлось выдержать целый шквал упреков, которыми со всех сторон осыпали его собственный отец и глава Порта де Нуовы. Антонино молчал, не поднимая головы; да ему и слова не дали бы сказать. Но все же всему бывает предел, и родительскому гневу тоже. «Ты, может быть, все-таки объяснишь, зачем вел себя как простой жулик?» – строго спросил Томмазо. «У меня совсем нет денег, – просто сказал Антонино. – Ни лиры, и чтобы доказать тебе это, отец, я добавлю, что только что заложил в ломбарде драгоценности жены». Казалось, на Кало слова молодого человека произвели впечатление. «Ну это же совсем меняет дело, – сказал он с видимым облегчением, – снова ты, Томмазо, не захотел сообщить мне, что испытываешь денежные затруднения. Ты же знаешь, я никогда не оставлю тебя в беде. А деньги… Это вообще сущая ерунда; для меня, по крайней мере».

С этими словами он вынул из кармана невероятно толстую пачку бумажных купюр и торжественно протянул Антонино. «Считай, что ты мне ничего не должен, – небрежно обронил он. – Это мой подарок к твоему дню рождения».

Бедный наивный Антонино был счастлив, как ребенок. Буквально на следующий день он полетел в ломбард выкупать заложенные там драгоценности. Ему и в голову не пришло скрывать свое имя при заполнении официальных бумаг. Кажется, он даже не подозревал о том, что полиция особенно тщательно проверяет деньги, выдаваемые в кредит. На эту меру ее вынудили непрекращающиеся похищения людей с целью выкупа и все нарастающая торговля героином.

Прошло несколько дней, и за Антонино пришли из полицейского участка: оказалось, что в качестве выкупа за заложенные драгоценности он отдал деньги, которые числились в деле о выкупе за похищенного человека. Оказывается, Кало вручил ему «грязные» деньги. В результате свой день рождения Антонино пришлось встречать в тюрьме.

Взбешенный этой новостью, Томмазо нашел Кало на одной из строительных площадок города и решительно потребовал объяснений. «Извини, – сказал себе под нос Кало, пряча лицо от знойного ветра, скорее напоминающего африканское сирокко. – Я понятия не имел, что это за деньги. Неужели ты думаешь, Томмазо, что я стал бы нарочно давать твоему сыну неотмытые деньги?». И не давая Бускетте опомниться, добавил: «Ну ты же знаешь: я никогда в жизни не связывался с похищением людей. Мне сказали, что это доход от контрабандного табака. Успокойся, Томмазо, если я стал причиной того, что твой сын угодил в тюрьму, я сделаю все возможное, чтобы исправить положение: найму лучшего адвоката, и будь уверен – скоро ты вновь сможешь обнять его».

Уходя с этой встречи, все еще дрожащий от гнева Томмазо вдруг подумал: а ведь вполне может случиться и так, что Кало, освободив из тюрьмы его сына, немедленно отправит за решетку его самого. Чутье его никогда не подводило, а потому мысль о Бразилии, ее теплом солнце и таких манящих пляжах Рио-де-Жанейро показалась ему, как никогда, соблазнительной.

Бускетта понял, что эти дни в Палермо для него последние, а потому решил, что пора проститься с друзьями. Внутренний голос говорил ему, что большинство из них он уже никогда не застанет в живых. Навестил он и ближайшего соратника Сальваторе Инцерилло инженера Ло Прести. Его двоюродным братом был человек с миллиардным состоянием, принадлежащий к клану Салеми, – Нино Сальво. За обедом Ло Прести пожаловался Томмазо, что состояние его брата нисколько не спасало его от преследований обезумевших корлеонцев; даже наоборот – на него была объявлена самая настоящая охота. До самого Сальво им, правда, добраться не удалось, но зато они похитили не менее богатого тестя Сальво, старика. Томмазо не сомневался, что это дело рук корлеонцев: только они могли воевать с престарелым человеком, да еще находящимся в тесном родстве с «людьми чести».

Самое страшное, что старика, кажется, даже не собирались возвращать: просто показывали, кто настоящий хозяин «Коза Ностры». В том, что он был убит, сомнений не было. Нино Сальво пошел искать справедливости у тогдашнего секретаря Капитула Гаэтано Бандаламенте. «Я знаю, что тестя нет в живых, – сказал он. – Но я прошу хотя бы выдать его тело. Я имею на это право и, кроме того, мои родственники не смогут воспользоваться состоянием несчастного старика». С таким же успехом он мог кричать о справедливости в какой-нибудь пустыне. Сальво никто не услышал, а Бандаламенте мог только разводить руками и отговариваться чем-то вроде: «Вы же знаете, что сицилийские кланы официально никогда не занимались похищением людей: ведь это противоречит уставу…».

Именно тогда и разгорелась очередная война между криминальными группировками. Оскорбленные не желали молча сносить обиды и уничтожали тех, кто, по их мнению, был причастен к делу о похищении тестя Сальво. В результате клан Салеми уничтожил, как минимум, 17 корлеонцев, а те в свою очередь ответили убийством полковника Руссо, того самого, который занимался расследованием этого похищения.

Инженер Ло Прести принял Томмазо со всей возможной теплотой, как друга Сальваторе Инцерилло и Сокола. Он долго уговаривал Бускетту оставить мечту о Бразилии, убеждал, что и здесь можно прожить совсем неплохо; говорил, что его влиятельные родственники пойдут на все, чтобы избавить Томмазо от преследования полиции; предлагал участвовать в выгодном проекте – строительстве огромного жилого комплекса.