Эдуард Баталов - Русская идея и американская мечта

Начать с того, что по-разному представляли предмет искомой Идеи: одни отождествляли его с идеологией , другие – с идеалом , третьи – со стратегией рационального развития и т. п. Неодинаковым было, как того и следовало ожидать, понимание ее конкретного содержания, политической направленности, масштабов и т. п. И все же, сравнивая друг с другом предлагавшиеся толкования «объявленной в розыск» Идеи, можно выделить несколько наиболее часто встречающихся, наиболее типичных ее интерпретаций.

Чаще всего Национальную идею отождествляли с идеологией, И те, кто опасался «введения» сверху новых идеологем и потому выступали против Национальной идеи как таковой. И те, кто, напротив, связывал с выработкой новой общенациональной идеологии надежды на вывод страны из кризиса. Судя по его выступлению 12 июля 1996 г., и сам Ельцин не видел существенной разницы между Национальной идеей и идеологией. «В истории России XX в., – говорил он, – были различные периоды – монархизм, тоталитаризм, перестройка, наконец, демократический путь развития. На каждом этапе была своя идеология». Сегодня, утверждал Ельцин, «у нас ее нет», и пробел этот должен быть восполнен 35.

О Национальной идее как идеологии говорили многие российские политики и политологи. «Реальная потребность в новой идеологии, в национальной идее, – писал, например, политолог Ю. Тавровский, – ощущается тем острее, чем нагляднее становится распад культуры, морали, экономики, самой российской государственности» 36. Были и такие, кто, по словам одного из участников дискуссии, хотел «замаскировать поиск государственной идеологии под поиск национальной идеи» 37и потому не раскрывал свои карты. Так что на самом деле число тех, кто ставил знак равенства между идеологией и Национальной идеей, значительно превышало число тех, кто говорил об этом открыто 38. Однако надо иметь при этом в виду, что, судя по текстам и контекстам публикаций, далеко не все отдавали себе отчет в том, что идеология – не просто совокупность взаимосвязанных идей, а, как показали еще К. Маркс, К. Мангейм, другие философы и социологи, сложный, внутренне противоречивый (в том числе в функциональном плане), амбивалентный феномен, так что с обозначающим его понятием следует обращаться с предельной осторожностью (о чем мы еще поговорим в последующих главах).

Отождествление Национальной идеи с идеологией нельзя считать лишь следствием расплывчатости понятия «идея» или ностальгии по идеологии, хотя оба эти фактора – и особенно последний – играют свою роль. Главная причина в другом. В идеологии видели – и не без оснований – объединяющую, цементирующую общество силу. Как писал Г. Зюганов, «без вдохновляющей, объединяющей, устремленной в будущее идеологии, через которую будут идентифицировать себя с нашей общей Родиной люди разных национальностей, социальных групп, профессий, возрастов, нам не одолеть усиливающиеся тенденции государственного распада» 39.

Что же это за «вдохновляющая, объединяющая, устремленная в будущее» идеология? Абсолютное большинство тех, кто ратовал за создание таковой, оставляли этот вопрос без ответа. Точнее сказать, без конкретного, развернутого ответа. Сам Г. Зюганов подчеркивал: «Надо дать возможность людям самостоятельно и добровольно осознать объединяющие их ценности, идеалы и святыни, принять их, отвергнув химеры “общества потребления”» 40.

Несколько более развернутый ответ предлагали исследователи национального вопроса С. Алексеев и X. Боков. В последнее время у большинства народов России, утверждали они, идет процесс формирования своей национальной идеологии. «Их синтез и должен дать общую российскую идеологию… основные черты новой российской национальной идеологии, объединяющей и вбирающей в себя национальные идеологии всех народов России, заключены в следующем: резкое улучшение качества жизни российских народов по всему спектру проблем национального бытия как в матермальной, так и в духовной сфере; развитие их национальной самобытности как составная часть этой задачи; гармонизация межнациональных отношений, укрепление международного мира и согласия, формирование нового, российского интернационализма как главной основы сплочения и единства всех российских народов в составе процветающего, могучего Российского государства; патриотизм как проявление одного из самых высоких национальных чувств, позволяющих каждому россиянину ощущать себя неотрывной частью своей Родины – великой многонациональной страны, демократической и свободной России» 41.

Но даже такие общие ответы – редкое исключение; большинство тех, кто ратует за создание новой идеологии, ограничивается лозунгами и краткими тезисами 42. И это естественно: разработка новой, и притом работающей общенациональной идеологии требует времени и объединения усилий профессионалов, серьезных социологических исследований и т. п. Такой идеологии нет сегодня ни у одной из российских элит.

По-видимому, одна из причин притягательности идеологии (помимо отмеченных выше) заключается в том, что в ней видят развернутый, «расшифрованный» общественный идеал 43, а потребность в идеалах – социальном, политическом, нравственном, экономическом, правовом – ощущается в современном российском обществе особенно остро. Подтверждение тому – отождествление многими участниками дискуссии Национальной идеи именно с идеалом.

По словам Л. Абалкина, при разработке Национальной идеи «исходным должно стать представление о некоем идеале, о том, какой мы хотели бы видеть Россию. Это тем более важно, что впереди долгий путь, измеряемый жизнью одного-двух поколений, и без идеала жизнь теряет смысл. А смысл жизни – непреходящая ценность в российской национальной идее» 44.

Действительно, большинство участников дискуссии сводят искомую Национальную идею либо к конкретным целям и задачам (о них речь впереди), либо к идеалам. Даже люди, поверхностно знакомые с историей русской общественной мысли, слышали о графе С. Уварове и его знаменитой триаде «Православие. Самодержавие. Народность» 45. Эта консервативная формула бывшего либерала, ставшего одним из столпов николаевского режима, столь прочно засела в сознании многих россиян, что они не нашли ничего лучшего, как формулировать свое понимание Национальной идеи именно в триадной форме.

«Предлагаю идею графа Уварова «Православие. Самодержавие. Народность» трансформировать в виде «Вера. Правовое государство. Гражданин» 46.

«Исходя из гуманистических традиций русского народа, предлагаю формулу – Сочувствие. Сострадание. Сопереживание» 47.

«Если говорить о лозунговой форме, то стартовой может быть такая идея: Порядок. Процветание. Державность» 48.