Константин Арсеньев - Внутреннее обозрение

1 января 1906

Новый избирательный закон. – Временные правила о печати и о забастовках. – Исторические параллели и исторические уроки. – На ком лежит ответственность за последние события? – Новые формы произвола. – Опасность, грозящая личной свободе.

Почти два месяца спустя после обнародования манифеста 17-го октября появился обещанный им новый избирательный закон, заменяющий собою положение 6-го августа о выборах в Государственную Думу. Из двух путей – решительного изменения системы и частичных в ней поправок, – указом 11-го декабря избран, к сожалению, последний. Число избирателей значительно увеличено, но они остаются разделенными на группы, неравноправные между собою, и самый порядок выборов сохраняет свою запутанность и сложность. Совершенно особое положение по прежнему занимают крестьяне, с четырехстепенными выборами и с отдельными представителями, обязательно избираемыми из их среды. Не отменено правило, в силу которого избраны в Думу могут быть только выборщики данного избирательного собрания. Вне области избирательного права остаются рабочие небольших фабричных заведений, ремесленники, чернорабочие, живущие при главе семьи взрослые ее члены и другие лица, не имеющие особой квартиры, не платящие промыслового налога и не получающие содержания или пенсии по службе государственной, общественной иди железнодорожной. Для рабочих, получающих право голоса, вводятся трехстепенные выборы: рабочие избирают уполномоченных, уполномоченные – выборщиков, которые и входят, вместе с другими, в состав избирательных собраний. Число выборщиков от рабочих, в большинстве случаев, так невелико, что трудно ожидать сколько-нибудь заметного их влияния на решение собрания; в костромской губернии, например, их всего семь, а остальных выборщиков – 92, в пермской губернии соответствующие цифры – 10 и 196, в тверской – 4 и 120, даже во владимирской, где так много фабрик – 16 и 92. Несколько большее значение выборщики от рабочих могут иметь разве в губерниях столичных (в с.-петербургской губернии их 24, в московской – 35), но они распределяются между избирательными собраниями губернским и городским, и следовательно ни в том, ни в другом их не будет много. В с. – петербургской губернии фабрики и заводы больше, чем в московской, сосредоточены в столице; но если и допустить, что в избирательное собрание города С.-Петербурга войдут 20 рабочих (из 24), то все же они составят только одну девятую его часть (других выборщиков в этом собрании – 160). Уж если принят был принцип отдельных избирательных курий, то следовало довести его до конца и дать рабочим – в тех губерниях, где их много, – право избирать особо своих представителей в Государственную Думу, подобно тому, как это право дано крестьянам.

«Вводимые новым законом» – говорит Совет министров, – «поправки и дополнения к порядку, установленному в положении о выборах в Государственную Думу, страдают, конечно, некоторыми недостатками, как и всякая избирательная система, которая построена на различных для разных классов основаниях, а потому с точки зрения стройности и логических оснований могут вызвать немало возражений. По существу, однако, они вполне удовлетворяют всем самым строгим требованиям, которые могут быть в этом отношении предъявлены». Итак, закон может, в одно и тоже время, «страдать некоторыми недостатками» и «удовлетворять самым строгим требованиям»? Чтобы выйти из этого противоречия, нужно, по меньшей мере, доказать, что в данную минуту недостатки, от которых «страдает» закон, были безусловно неизбежны. Попытку доказательства мы действительно и встречаем в дальнейших объяснениях Совета министров. «Всеобщая подача голосов», по словам Совета, «далеко не составляет последнего слова политического представительства и даже в странах, значительно опередивших Россию на пути развития форм государственной жизни, не является сколько-нибудь общепризнанным началом. Ясным доказательством тому служит большинство европейских держав, которое не проявляет еще определенной решимости перейти к этому способу выборов и расширяет свои избирательные системы лишь медленно и постепенно, по мере роста и политического развития низших общественных слоев и проникновения соответствующих идей в сознание всех классов населения. Если же в России, которая по условиям своим мало подготовлена не только ко всеобщим, но ко всякого рода политическим выборам, действительно развилось в большинстве населения сознательное убеждение в пользе для государства этой именно системы народного представительства, то Государственная Дума, по силе манифеста 17-го октября, не лишена будет возможности возбудить в установленном порядке вопрос о дальнейшем расширении избирательного права в мере и степени, какие, по ее мнению, соответствуют истинным пользам и нуждам нашего отечества. Пока же мнение по этому предмету всего населения остается неизвестным, правительство, устанавливая порядок избрания членов Государственной Думы, не считает себя в праве отрешиться всецело от тех начал, кои до сих пор неизменно полагались в России в основание всякого рода общественных и сословных выборов и вошли в сознание огромного большинства населения».

Убедительными эти соображения признать нельзя. Россия вступила на путь радикальных преобразований при особых условиях, существенно отличных от тех, при которых обновлялся государственный строй в большей части западноевропейских стран. Не говоря уже об Англии, издавна привыкшей к осторожному, постепенному усовершенствованию государственных учреждений, почти везде конституционный порядок установлялся в то время, когда на очереди стояли исключительно или главным образом политические вопросы, когда едва намечались социальные реформы и движение не проникало в глубь народной массы. Сравнительно легко, поэтому, создавались цензовые системы, ограничивалось избирательное право; сравнительно медленно возникало и роело требование всеобщей и равной подачи голосов. Самые формы этого требования смягчались – и смягчаются до сих пор (например в Бельгии) – вошедшей в обиход свободой слова и высокою, сравнительно, степенью благосостояния народных масс. Обездоленные слои населения успокаивает уверенность, что в недалеком будущем их ожидает желанная равноправность. У нас страшная запоздалость политических преобразований привела к тому, что одновременно с ними выступил на сцену социальный вопрос – выступил на сцену не только в том виде, в каком он знаком нашим соседям, но и в форме специально-русской: к новому, рабочему вопросу присоединился старый, аграрный, давно таившийся в среде крестьянства.