Юрий Житорчук - Мир на краю пропасти. Предвоенные хроники

Ведь в соответствии с конституцией без согласия парламента нельзя идти на территориальные уступки кому бы то ни было. Это надо иметь в виду и заявить союзникам, что наш солдат никогда не сдаст укрепления и никакие приказы не заставят его это сделать.

Еще до окончания конференции мы добьемся такого положения, что сможем успешно защищаться. Собственно говоря, силы равны, а на нашей стороне стойкость и моральный дух, каких не имеет ни одна армия. Вчера наше положение было довольно трудным, завтра оно будет уже очень хорошим. Мы сгруппируем свои силы так, что сможем оказать сопротивление на опасных направлениях.

Мы видим, что Гитлер не может и боится начать войну. Ему удалось запугать весь мир, но нам известны его слабости.

Г е н е р а л С ы р о в ы. Новое правительство должно было исходить из того, что союзникам было уже обещано, а именно: уступки, согласованные на берхтесгаденских переговорах между Англией и Францией, так как лишь при этих условиях можно было рассчитывать на помощь Франции, Англии и России.

Гитлер, конечно, хочет гораздо большего, но на это мы не можем пойти ни при каких обстоятельствах. Целью последних переговоров Чемберлена с Гитлером было убедить Гитлера в том, что никаких новых уступок не будет. Однако, поскольку Гитлер не желал отказываться от своих новых условий, наступил кризис.

К сожалению, наши союзники оказались трусами, и в последнюю минуту, когда уже должно было произойти столкновение, они испугались и за нашей спиной возобновили переговоры, что и привело к Мюнхенской конференции. Поляки говорят с нами в ультимативном тоне, и кроме того, что касается России, то с ней все еще ведутся переговоры.

Г е н е р а л К р е й ч и. Я все понимаю, но мне непонятно, как переговоры о нас могут идти без нашего участия. Ведь мы не Эфиопия, у нас сильная армия, которая в состоянии выдержать удар со стороны немцев.

Г е н е р а л С ы р о в ы. Из общей ситуации вытекает, что наши оборонительные укрепления во многих местах значительно удалены от государственной границы, так что предполье оборонительной линии легко может быть захвачено германскими войсками. Поэтому мы не можем исходить из предпосылки, что не отдадим ни пяди нашей территории. Мы должны полностью отдавать себе отчет в том, что не можем вступать в борьбу одни, когда нас покинули все наши союзники, ибо, учитывая известную жестокость Гитлера, это означало бы истребление нашего народа.

Г е н е р а л К р е й ч и. Понимаю, что определенную часть территории мы были бы вынуждены и могли бы отдать, но линию укреплений мы можем держать и защищать. Как я уже сказал, нашего солдата силой никто с линии укреплений не выбьет, а значит, и не заставит сдать оборонительные сооружения. Согласно сообщениям некоторых командиров, солдаты стихийно клянутся в этом.

Г е н е р а л С ы р о в ы. Все это мне хорошо известно, и я также обращаю на это внимание. Господин президент об этой ситуации тоже знает. Предстоящие переговоры покажут, как следует проводить эвакуацию, если мы вынуждены будем провести ее.

Мюнхен. Во дворце Фюрерхаус началась Мюнхенская конференция.

На переговорах возникла атмосфера всеобщей доброй воли. Английский посол в Германии Гендерсон впоследствии вспоминал, что на переговорах не было момента, когда бы атмосфера накалялась. Председательствующего не выбирали. Общение носило неформальный характер. Представители Чехословакии на конференцию допущены не были, а ожидали ее решений в отдельной комнате.

Во втором часу ночи 30 сентября Гитлер, Чемберлен, Муссолини и Даладье поставили свои подписи под Мюнхенским соглашением, позволявшим немецкой армии вступить на территорию Чехословакии 1 октября, как и требовал этого Гитлер, и закончить оккупацию Судетской области к 10 октября. Гитлер получил от Запада практически все то, что требовал в Годесберге.

Информация к размышлению

Чемберлен вернулся в Лондон, а Даладье – в Париж с триумфом. Их встречали восторженные толпы соотечественников. Размахивая заявлением, которое Чемберлен подписал совместно с Гитлером, ликующий премьер-министр приветствовал толпу, запрудившую Даунинг-стрит.

Выслушав возгласы «Да здравствует старый добрый Невилл!» и песню «Потому что он веселый парень», Чемберлен, улыбаясь, произнес несколько слов из окна второго этажа дома номер 10: «Друзья мои! Во второй раз в нашей истории сюда, на Даунинг-стрит, из Германии прибывает почетный мир. Я верю, что мы будем жить в мире».

Только Дафф Купер, первый лорд адмиралтейства, подал в отставку в знак протеста против подписания позорного Мюнхенского пакта, да еще Уинстон Черчилль во время дебатов в палате общин произнес исторические слова: «Мы потерпели полное и сокрушительное поражение».

Те территории Чехословакии, которые Чемберлен и Даладье не смогли передать Германии в Мюнхене, немцам отдала так называемая международная комиссия, которая любой спорный вопрос о передаче дополнительных чехословацких территорий Германии неизменно решала в пользу последней. Впрочем, нередко в таких случаях немцы угрожали Праге применением военной силы. В конце концов, 13 октября комиссия проголосовала за отмену плебисцита на территориях, где он должен был проводиться в соответствии с Мюнхенским соглашением.

Ни Германия, ни Италия так и не дали Чехословакии своих гарантий даже после того, как был разрешен вопрос о польском и венгерском меньшинствах. А когда дело дошло до оккупации немцами территории всей Чехии, то ни Англия, ни Франция не стали выполнять своих гарантий, данных Чехословакии в Мюнхене.

Варшава, министерство иностранных дел. В кабинете Юзеф Бек по телефону говорит с польским послом в Праге Карлом Папэ.

Б е к. Господин посол, сегодня вам будет выслан текст нашей ноты чехословацкому правительству, которая представляет собой ультиматум, целью которого является положить конец фальшивой игре Праги и показать, что, защищая справедливые интересы и честь нашего государства, польское правительство не остановится перед самым большим риском. Вышеуказанную ноту вы должны любой ценой вручить до 23 часов 59 минут сегодняшнего дня, так как срок данного ультиматума истекает завтра, 1 октября, в 12 часов дня.

До момента, когда чехословацкое правительство, со своей стороны, официально определит свое отношение к Польской Республике как состояние войны, прошу оставаться на своем посту, так как, согласно нашему тезису, мы оккупируем лишь территорию, принципиально признанную нашей.

В этот трудный момент я полностью рассчитываю как на ваше мужество, так и на ваш такт.