Владимир Бушин - На службе Отечеству!

А помянутая рецензия в ЛГ кончается так: «В. Шморгун сделал попытку вернуть в пантеон героев воина не просто забытого, а человека, реально претендующего на прообраз(?) истинно «нашинского» воина-витязя».

Господи, какая тарабарщина! Во-первых, пантеон это для почивших, а Иван Евграфович, слава Богу, здравствует. Во-вторых, почему «вернуть»? Его оттуда вынесли? Кто? В-третьих, почему «забытого»? В Советское время он получил много самых высоких, высших наград. А забытым он оказался, как и все фронтовики, «вашинской» властью. Возможно, поэтому его и понесло…

И в самом конце: «Подвиги его, настоящие, а не выдуманные, просто просятся на экран». Да, очень интересно было бы посмотреть, как Гитлер вручает Ивану Евграфовичу Железный крест, а тут и Геринг с Геббельсом поспешают…

Я не выдержал, позвонил и в «Литгазету», нашел рецензента, спрашиваю, как могло случиться, чтобы шестьдесят с лишним лет никто не знал о дивных делах Ивана Евграфовича? «В советское время еще и не то могло быть!» – услышал в ответ. Я понял, что передо мной представитель инкубаторского поколения, воспитанного телетрепом Радзинского и Сванидзе, Млечина и Правдюка… Любую чушь, самый вопиющий вздор о Советском времени они хватают и несут дальше. Никакого иммунитета, ни малейшей сопротивляемости, ни хотя бы некоторой способности анализа – полная беззащитность.

Ну, подумал бы хоть о том, каким образом советский человек мог оказаться испытателем немецких самолетов, – что, у немцев своих испытателей не было? И кто бы пустил его туда? Как может журналист, работающий в ЛГ, не чувствовать хотя бы того, что от всех этих Железных крестов, фотографирующих портсигаров и стреляющих карандашей из рук главарей фашизма за версту разит туфтой?

Можно себе представить, какова была бы во время войны картина награждений, если это зависело бы от патриотов правдюковской породы!

И в заключение вот о чем. Наши власти во главе с президентом неутомимо ищут ксенофобов и разжигателей межнациональной вражды. Ищут всюду – среди хулиганов, бомжей, в метро, в подворотнях. А тут по государственному каналу шайка прохвостов больше года только и делает, что разжигает эту вражду по самому чувствительному вопросу, и все молчат – президент, министр обороны, министр культуры, министр иностранных дел…

Пока они будут молчать, я, как русский человек, сын царского офицера и коммунист-фронтовик Отечественной, от лица родного мне Третьего Белорусского фронта, которым командовали поочередно украинец Черняховский, русак Василевский и армянин Баграмян, скажу вам, Правдюк: ничего русского в тебе не было, нет и не будет, мягко выражаясь, подонок ты и провокатор. Ехал бы ты в Иркутск работать сторожем в музей Колчака, который соорудили недавно русские предатели своих отцов и болваны во главе с русским губернатором. Там ты был бы на месте.

Читаю книгу Леонида Млечина «Сталин, его маршалы и генерала» (М., Центрполиграф, 2004). Читаю и плачу, читаю и плачу…

Ну как же ты, болезный, дошел до жизни такой?.. Ведь мама долго работала в «Литературной газете», автор замечательных сочинений по зарубежной литературе, ныне – доктор филологии, член Союза писателей; папа, вернее, отчим окончил элитный МГИМО, был главным редактором «Вечерней Москвы», «Недели», пятнадцать лет работал в той же «Литгазете» заместителем самого товарища Чаковского, члена ЦК, потом – заместителем главного редактора «Известий» и даже был помощником Первого секретаря МК КПСС; и оба они лет по 30—40 состояли в коммунистической партии…

Какие высокие посты! Какие блестящие карьеры! Было сыночку у кого и ума и знаний набраться… Да и сам окончил лучший в стране Московский университет, был замом в «Новом времени», потом сидел в том же как бы наследственном кресле зама главного в «Известиях», издал около двух десятков бестселлеров криминальной тематики, из коих что-то к восторгу японского императора переведено на японский язык, стал членом какого-то Союза писателей да еще – редсовета газеты «Черная кошка»…

И вот листаю последнюю книгу «Сталин и его маршалы» и не могу сдержаться, листаю и заливаюсь слезами… В кратком предисловии автор пишет: «Эта книга о судьбе нашей армии. О военачальниках и полководцах». Сам в армии не служил, но писать и рассуждать о ней страшно любит, просто не может без этого. Как Радзинский, как Чубайс, как Немцов…

Разумеется, мы в надежде, что все, относящееся к жизни армии, Л. Млечин изучил до тонкости. Что – все? Да именно все, начиная с воинских званий и знаков различия. Что ж, посмотрим?

О довоенных званиях и знаках различия он пишет: «На рукаве гимнастерки и шинели геометрические фигуры – треугольники для младшего командного состава, квадраты для старшего и ромбы для высшего. Квадраты в армейском обиходе стали именовать «кубарями», ромбы – «шпалами»» (с. 69).

Право, как с луны свалился! Не ушиб темечко?.. Ведь даже в кино или на телевидении, где он так неутомимо трудится в «Особой папке» и «Верстах», мог бы видеть, что, во-первых, указанные знаки различия были не на рукавах, а на воротниках. Собачья старость, что ли, постигла, – не отличает рукав от воротника… Во-вторых, кроме младшего, старшего и высшего комсостава существовал еще средний, и он именно (младший лейтенант, лейтенант, старший лейтенант), а вовсе не старший комсостав носил «кубари» – от одного до трех. В-третьих, ромбы, разумеется, никто, кроме полоумных, не называл «шпалами». Если не знаешь, что такое шпала, сходи в метро или на Казанский вокзал и посмотри. Ни одного ромба не найдешь. Старший комсостав (капитан, майор, подполковник, полковник) как раз и носил «шпалы» – от одной до четырех.

А о погонах исследователь пишет, что они были введены не в 43-м году, а на пять лет раньше, еще до Холхин-Гола. Тут новость и о министрах, в том числе о военном: будто бы появились они у нас не в 46-м году, а еще в 25-м (с. 11).

Ну как же тут мне, старому солдату, не расплакаться!..

А в аннотации сказано, что автор широко использовал в книге «недавно рассекреченные документы». Интересно, когда же это рассекретили хотя бы то, что ромбы это «шпалы»?

А вот как выглядит эрудиция Млечина в области воинских званий, когда он не вообще рассуждает на эту тему, а пишет о конкретном лице: «В июле 1939 года на Халхин-Гол прибыл комкор Г.Жуков» (238). На самом деле он прибыл туда в конце мая, и уже 30-го они вместе с комбригом Денисовым и полковым комиссаром Чернышовым отправили наркому обороны Ворошилову донесение об обстановке в районе боев (В. Краснов. Неизвестный Жуков. М., 2000. С. 100). Кроме того, Георгий Константинович прибыл не комкором, а комдивом, что на один ромб меньше. Комкора ему присвоили только в конце августа, после ликвидации под его командованием японской группировки, тогда же – звание Героя Советского Союза. Читателю все это знать совершенно не обязательно, но ты же взялся писать о «судьбе армии», а не историю русского балета…