Всеволод Овчинников - Корни дуба. Впечатления и размышления об Англии и англичанах

– Ну-ка, Тони, иди сюда. Расскажи нам, как ты себя ведешь, как ты кушаешь, – обратилась к нему моя жена.

Эта привычная нам фраза заставила хозяев весело смеяться.

– Нас всегда удивляло и даже забавляло, – говорили они, – что в представлении советских родителей хорошо кушать – значит хорошо себя вести. Если ребенок может сам держать ложку, английской матери вряд ли придет в голову обращать внимание на его аппетит. Как и сколько он ест – его дело. Тем более что дети, как правило, съедают все, что им дают, ведь их куда чаще недокармливают, чем перекармливают…

Действительно, англичанам свойственно считать голод одним из рычагов воспитания, эффективным средством закалки воли и формирования твердого характера, равнодушного к лишениям и невзгодам. Предполагается, что обладатель подобных качеств должен быть худощавым, поджарым. И подчас кажется, что английских родителей больше всего беспокоит, как бы их дети не переели.

Когда итальянская мать хочет похвалиться своим ребенком, она с гордостью показывает его пухленькие ручки и ножки. Но при виде их английская туристка с трудом скроет неодобрительную гримасу. Пухлый ребенок считается здесь перекормленным и нездоровым. А полные дети – поистине несчастные существа в условиях английской школы. Их не только дразнят, но прямо-таки травят.

В Лондоне редко увидишь не то чтобы полного, а действительно упитанного ребенка; если и бывают исключения, то, как правило, не в английских семьях. Пищу для размышления дает и такой парадокс. Англичане большие сластены, причем бросается в глаза, что реклама шоколада или конфет адресована в этой стране не детям, а именно взрослым. Чтобы подобное пристрастие не повлияло на стройность фигуры, мужчинам и женщинам на каждом шагу внушают есть больше овощей и фруктов, исключая из рациона хлеб и мучные изделия. Однако, когда речь заходит о детях, которым тоже полагается быть худощавыми и стройными, никто уже не вспоминает о витаминах и соках, и упор делается на «простую», то есть преимущественно мучную, пищу.

В стране Оливера Твиста детей отнюдь не балуют в смысле лакомств. Телевизионная реклама куда чаще, чем мороженое и леденцы, восхваляет консервированный корм для кошек и собак. И если содержание домашних животных – неприкосновенная статья в семейном бюджете, то экономить на питании детей считается вполне допустимым. Английские школьники возвращаются домой в половине пятого. Многие из них за весь день имеют горячую пищу только в школьной столовой. Прославленный английский завтрак из овсяной каши и яичницы с беконом сохранил свое существование в большинстве семей лишь в выходные дни. Матери подчас полагаются на то, что дети как следует обедают в школе. Но нередко бывает, что подросток предпочитает не передавать по назначению плату за школьные обеды, а оставляет эти деньги себе на карманные расходы.

Словом, преобладает мнение, что голод не только воспитывает характер, но и идет на пользу детскому организму. Считается, что полный ребенок – это испорченный ребенок. Худощавость же служит признаком крепкого здоровья, хорошего воспитания. Набалованные дети, которые постоянно требуют внимания к себе, то и дело чего-то просят или на что-то жалуются, – большая редкость в английских семьях. Ребенок здесь привык быть предоставлен самому себе и как можно реже напоминать родителям о своем существовании. Пока дети растут дома, их не должно быть слышно. А со школьного возраста их, в идеале, не должно быть и видно.

Это – характерная черта английского уклада жизни. Непосредственное влияние родителей в воспитании школьников и тем более студентов сказывается здесь куда меньше, чем в других странах. Считается, что давняя традиция отсылать детей учиться подальше от дома отражает не суровость родительского сердца, а, наоборот, боязнь, что оно окажется слишком мягким. По мнению англичан, дети ведут себя среди чужих людей лучше, чем под родительским кровом, скорее приучаются стоять на собственных ногах. Для состоятельных родителей главные заботы и волнения сводятся к тому, чтобы устроить сына в «подобающую школу», то есть в частный интернат. Это требует расходов, связей, хлопот. Но с благополучным зачислением подростка родители как бы откупаются от дальнейших забот о его воспитании. Однако платой за такое раскрепощение неизбежно становится отчуждение собственных детей. Проводя большую часть года лишь среди своих сверстников и воспитателей, лишаясь возможности регулярно общаться с родителями на семейной основе, дети начинают чувствовать себя как бы чужими в доме. Приезжая на каникулы, они относятся к отцу и матери, к братьям и сестрам почтительно и вежливо, но подчас тяготятся родительским кровом и с облегчением возвращаются в интернат.

В рабочих семьях, которым не по карману частные школы, дети растут ближе к родителям. Но и тут они чувствуют себя в царстве взрослых, отнюдь не являясь центром семейных забот. Уже говорилось, что английские школьники приходят домой в половине пятого. И этот продленный день, как бы его у нас назвали, существует прежде всего для удобства родителей. По той же самой причине в английских школах нет, как у нас, продолжительных летних каникул. Детей было бы попросту некуда девать, ибо у многих из них работают не только отцы, но и матери. А летние лагеря и дачи здесь такие же неведомые понятия для детей, как дома отдыха и санатории для взрослых. Трудовая семья имеет, как правило, лишь двухнедельный отпуск и проводит его, снимая комнату где-нибудь на побережье или в сельской местности.

И наконец, еще одна примечательная черта английского уклада жизни. Дети часто покидают здесь родительский дом даже раньше того, как женятся или выйдут замуж. Будучи любителями птиц, англичане сложили на сей счет поговорку: «Птенцов нужно выкидывать из гнезда, чтобы они быстрее выучились летать». Независимо от доходов родителей и независимо от того, есть ли практическая нужда в переезде, юноши и девушки после завершения среднего образования, то есть в шестнадцатилетнем возрасте, обычно поселяются отдельно и начинают жить самостоятельной жизнью.

Обычай обитать под одной крышей трем поколениям сразу, свойственный большим патриархальным семьям в Японии, представляется англичанам немыслимым и недопустимым посягательством на неприкосновенность частной жизни. Однако те самые подростки, которые, как принято считать, не могут жить вместе с другими членами семьи, ничуть не страдают от казарменного быта в школах-интернатах и преспокойно уживаются с двумя-тремя сверстниками, сообща снимая одну комнату после ухода из родительского дома.

«Страна, где собаки не лают, а дети не плачут» – так хочется порой сказать об Англии на основе первых впечатлений. Позднее понимаешь, что это – сходные следствия разных причин. Не следует думать, что собаки тут слишком выдрессированы, чтобы лаять, а дети слишком окружены заботой, чтобы иметь повод заплакать. Вернее, пожалуй, сказать, что дело обстоит как раз наоборот.