Ирина Лобусова - Идеальное убийство. Мыслить как преступник

В этот раз было решено залечь на дно до очередного дела. Часть рядовых членов банды осталась в Киеве и Киевской области «охранять посты», то есть мирно, без непосредственного вмешательства контролировать криминальную ситуацию в регионе, Часть доверенных «сотрудников» была отправлена за границу налаживать контакты, пути отхода и возможности сотрудничества с зарубежными «коллегами», в основном из стран Восточной Европы. А глава банды Лери вместе с самыми доверенными подельниками и по совместительству охранниками отправился в Одессу, чтобы как следует «оторваться» и отдохнуть. Благо при большом количестве денег и наличии свободного времени праздничная, яркая обстановка портового города была как раз идеальным местом для такого отдыха.

В планах Лери не было крупных дел. Он ехал в Одессу отдыхать. Но и одновременно присмотреться, если вдруг появится какая-то возможность для будущего дела.

Некоторое время Лери с подельниками занимались активным отдыхом так, как и было положено приехавшим «оторваться» бандитам. Компания до утра зависала в самых роскошных, модных ресторанах и ночных клубах в компании самых дорогих девиц. Но очень скоро деятельная натура бандитского авторитета устала от столь бессмысленного прожигания жизни.

И однажды, прогуливаясь по дневному городу, Лери от нечего делать забрел на улицу Пушкинскую и поднялся по мраморной лестнице музея западного и восточного искусства. Именно там, на красивой лестнице музея, под взглядом бабушки-смотрительницы (ну прямо «божьего одуванчика» – а кто еще работает в музеях?), его и осенила идея о преступлении века.

Правда, о том, что оно станет преступлением века, он мог только догадываться, но догадываться, имея к этому самые серьезные основания.

Дело в том, что криминальный авторитет Лери был не совсем обычным бандитом. За его плечами было университетское образование и достаточно серьезный интеллектуальный багаж, которому вполне мог бы позавидовать рядовой выпускник столичного вуза. Он был достаточно начитан и образован – в отличие от свих подельников, которые ничего не поняли даже тогда, когда в деталях и подробностях он объяснил им возникший у него план.

А план был достаточно прост. Надо было просто взять никак не охраняемые миллионы долларов, лежащие на самом видном месте! Позже, объясняя на допросах все подробности и детали своего плана, Лери говорил о том, что грех было не воспользоваться возможностью, когда миллионы долларов можно было брать буквально голыми руками. Он и взял.

Он ничего не планировал заранее. Это было просто озарение, усиленное неким своеобразным интеллектуальным багажом.

Именно поэтому некоторое время спустя после того знаменательного июльского дня 2008 года, когда от нечего делать Лери зашел в одесский музей, черный джип «Мицубиси Аутлендер» с потушенными огнями остановился возле жилого дома в центре Одессы на улице Пушкинской, рядом с музеем. Впоследствии, когда были опрошены жильцы квартир, окна которых выходили на улицу, никто из них не показал, что в 3 часа ночи видел на улице джип.

Время было выбрано исключительно удачно. Часть жильцов в 3 часа ночи крепко спали самым глубоким сном. А остальных не было дома, они разъехались в отпуск: ведь июль и август – время отпусков и самая пора разъездов.

Рядом с Лери на заднем сиденье стояла большая дорожная сумка. Свою одежду он продумал очень тщательно: черные джинсы, черная футболка с длинными рукавами, мягкие темные кеды и черный платок на голове. На руках – темные перчатки.

Из сумки Лери достал приготовленные заранее приспособления: легкую альпинистскую веревку, воровское приспособление с алмазом для вырезания стекла, фонарик и острый нож. Все это весило не много и могло уместиться в руках. Обмотавшись веревкой, он вышел из джипа в сопровождении Сергея.

Заметно нервничавший Алексей остался в машине, за рулем. Напряжение было столь сильным, что он даже не убрал руки с руля, готовый в любой момент резко рвануть с места.

Лери и Сергей вошли во двор жилого дома, соседствуюещго с музеем. Сергею предназначалась роль грубой силы. Он должен был стоять на стреме во дворе, пока не вернется Лери. В случае тревоги или появления ненужных свидетелей он должен был подать Лери сигнал и прикрыть его отступление. А в самом крайнем случае – и убрать ненужного свидетеля. У Сергея было оружие – пистолет с глушителем, в отличие от Лери, которому пистолет мог только помешать.

По крепкой водосточной трубе с помощью креплений на альпинистской веревке Лери легко забрался на крышу жилого дома, впритык соприкасающуюся с крышей музея. Лери был очень сильным, тренированным человеком, увлекающимся разными видами спорта, и подъем дался ему без труда. Мгновение, и он мягко перепрыгнул на крышу хранилища музея. Закрепив веревку, с кошачьей гибкостью спустился на подоконник второго этажа. Двигаясь по подоконникам и держась за водопроводную трубу, он быстро достиг нужного окна на втором этаже. Это был как раз тот зал, куда он стремился. Оказавшись на нужном ему подоконнике, убрал веревку.

Дальнейшая часть была самой сложной. Готовясь к операции, Лери провел тщательное и серьезное расследование, выяснив все о сигнализации, которая установлена в музее. Результаты этого расследования были ему на руку.

Дело в том, что в музее в то время была установлена устаревшая, допотопная система сигнализации, реагирующая только на разбитое оконное стекло или на прикосновение к рамам картин. Стоило грубо хватить кулаком по стеклу или рвануть картину в раму со стенки, и сигнализация бы взвыла самой громкой сиреной, перебудив жителей всех окрестных улиц. Но увы, на все остальное старая сигнализация не реагировала.

Не среагировала она и на современный воровской инструмент для вырезания стекла, который Лери осторожно и аккуратно приставил к стеклу. Вырезав небольшой круг (инструмент при это действовал так мягко, что старая сигнализация считала стекло целым), Лери просунул руку в образовавшееся отверстие и спокойно открыл окно. Еще мгновение, и, спрыгнув с подоконника раскрытого настежь окна, Лери оказался в музейном зале.

Он двигался быстро и уверенно, так как нужная ему цель была определена заранее. Луч фонарика, направленный на старинное полотно, высветил лица, изображенные на картине. На какое-то мгновение взгляд Лери неподвижно застыл на тонком, печальном лице Христа – лице обреченного страдальца в руках стражников. Много позже, уже в тюрьме, Лери признался в том, в чем не посмел признаться даже собственным подельникам: в тот момент было что-то такое в лице Христа, что заставило вора даже отступить на несколько шагов. Он не знал, как это объяснить, не знал, как описать словами – не то, чтобы ужас, скорее, какой-то первобытный страх перед лицом вдруг возникшей сверхъестественной силы. Он не мог описать то, что почувствовал, но вдруг понял, что с картиной что-то не так… А что именно не так, было уже за гранью его понимания.