Лев Золотайкин - Варианты истории

– почти внезапное, по вселенским меркам, появление огромного разнообразия животного мира,

– большое количество встроенных в организмы животных специальных приборов, которые имеют смысл только в готовом виде, а значит, их эволюция уже являлась бы выполнением определенной программы, но никаких этапов развития таких удивительных способностей не обнаружено,

– обросшее легендами, происхождение человека,

– в свете череды новых открытий и исследований появление цивилизаций и человека современного облика все дальше уходят вглубь тысячелетий, и все больше привлекают внимание древние легенды о том, что мы не первая цивилизация на Земле и что были времена, когда божественные Учителя лично передавали людям основы наук и ремесел,

– создание таких феноменов, как мозг и речь человека.

Вслед за появлением микроорганизмов произошел так называемый «кембрийский взрыв», когда при изучении древнейших слоев горных пород, в нескончаемой череде окаменелых одноклеточных организмов ученые вдруг разом стали находить многочисленные отпечатки более сложных форм жизни.

А дальше процесс распространения всего живого стал набирать ускорение, и тут же заработали различные законы развития жизни и стали действовать так энергично, как будто только и ждали этого момента.

Слава богу, эволюция и естественный отбор в своем стремлении к рациональности не создали одного идеального животного, абсолютно безупречную рыбу или что-то оптимально летающее. Наоборот, природа чудесным образом наплодила просто чрезмерное количество созданий, которых специалисты классифицируют в толстых книгах и до сих пор еще открывают неизвестные виды.

И внешний вид флоры и фауны не свелся к экономным и немарким тонам, а поражает обилием красок, форм, оттенков, блестящей чешуи, роскошных шуб, изысканного оперения и неповторимым очарованием природы.

Теория эволюции, такая заманчиво логичная, легко усваивалась и оседала в сознании людей. Она все ждала, когда будет выкопано столько фактов, что признание ее станет неоспоримым и торжественным фактом.

Ведь еще сам Дарвин писал, что «между всеми живущими и вымершими видами должно быть немыслимое число промежуточных и переходных связей». Дарвин еще успел удивиться тому, что эти ступени развития никак не обнаруживаются, и выразил надежду на более углубленные исследования.

Но сколько ни рыли ученые, как ни следили за горняками и бурильщиками, не попадались никому слоны с зачатками хоботов, короткошеие жирафы или птицы с крыльями, которые еще только начинали расти.

Растительные и животные виды оказались очень стабильными, они существуют миллионы лет и совершенно не склонны меняться.

Внезапно появившись, они бывало, точно так же неожиданно исчезали.

Размножились вдруг на земле, в воде и в воздухе нелепые динозавры. Неуклюже топали огромные животы с дегенеративными головками на длинных шеях или, наоборот, совсем без шеи, но с пастью на половину туловища. То есть вид был отвратительный и, как бы в исправлении ошибки, исчез без следа.

Но тут же везде и вдруг расселились млекопитающие, причем сразу почти всех современных видов.

А потом творческий процесс оборвался и, вплоть до наших дней, ни одной новой формы создано не было, ни среди растений, ни среди животных.

Естественный отбор лишь кое-что менял в готовых видах.

Тем не менее, наделано всего было такое изобилие, что возникает даже недоумение – зачем такое безудержное разнообразие одного и того же: девять тысяч видов птиц, двадцать тысяч – рыб, а крохотных жучков и насекомых вообще полтора миллиона. Ну и, конечно, растительное царство, разнообразие которого не поддается учету.

Откуда такая безудержная производительность. Наша жизненная мудрость просто кричит, что, когда чего-то делается слишком много, оно неизбежно ухудшается (сравните домашний обед с супом из столовой). А тут какое-то без башенное фантазирование сопровождается высочайшим качеством продукции, когда повседневный мех крошечного зверька украшается целой гаммой оттенков или цветок, ненадолго раскрывшись, оказывается шедевром дизайна.

В общем, красочность и обилие форм жизни поражает, восхищает, но вопрос остается: зачем столько хлопот?

Косвенным ответом, возможно, является внешне парадоксальная теория хаоса, который неожиданно стал декларироваться как высшая степень порядка и надежности. Это идеальный расклад можно нарушить, а хаос – никогда.

Как это часто бывает, толчком к открытию послужила случайность, в 1961 году доктор Эдвард Лоренц, делая компьютерный расчет, в повторной проверке упростил исходные данные, считая, что изменения итога будут минимальными. Однако результат оказался ошеломляющим: данные, постепенно расходясь, превратились в лавинообразные изменения. Впоследствии это явление было названо «лавинообразным низвержением в хаос» и были выведены два основных принципа хаоса: чувствительность к начальным условиям, когда мелкие изменения приводят к крупным последствиям, и второй принцип, расширяющий тему, утверждает, что возникнув, хаос сам становится системой и тогда неистощимые фантазии природы, у которой нет двух совершенно одинаковых снежинок или рисунков набегающих на берег волн, и многие другие как бы бессистемные явления в свете теории хаоса оказываются подчиненными скрытому порядку.

Хаос как бы совершает поворот к эволюции, но на более высоком уровне: когда меняется не отдельный объект, а идет развитие всей экологической системы.

Так что, можно себе представить, как в программы живых существ вводились определенные изменения и на Землю обрушивалось неисчислимое количество разнообразных видов флоры и фауны. И все это хаотическое смешение красок, размеров, образов и стилей жизни с одной стороны дружно, а с другой стороны, в строгом порядке естественного отбора питаясь друг другом, заселило гостеприимную планету на радость ее будущим царям природы – людям.

И вот, такая прекрасная картина развития жизни на Земле снова и снова подталкивает к убеждению, что ничего в мире не происходит случайно, а является результатом грандиозных, но хорошо продуманных и успешно реализуемых планов.

Поколения мудрецов из самой глубокой древности искали основу жизни – какую-то особую частицу, кирпичик, крупинку, в общем, что—то такое существенное из чего и слеплен весь живой мир.

Эта основа явно существовала, но была такой крошечной, невидимой глазу, что долгое время жила лишь в воображении философов. И чего только про нее не придумали философы!

Наконец, когда ученые вооружились необходимыми приборами, они увидели эту чудесную основу – живую клетку.