Игорь Панарин - Мир после кризиса, или Что дальше?

В сентябре 1998 года, после своего сенсационного доклада в Линце, я узнал о людях, которые сочувствовали моим идеям. Я не знал, какова же будет реакция зала (зала мировых разведчиков) на столь сенсационное заявление о возможности распада США на шесть частей в 2010 году. А затем, на протяжении последующих 10 лет, постепенно узнавал о том, что многие интеллектуалы и профессионалы мировой разведки были на моей стороне. Это удивительно. Первоначально я не мог понять – почему же так происходит. Я был все время начеку, ждал какого-то подвоха или провокации… Но со временем своеобразная логика этого процесса стала ясна. Я научился замечать посылаемые мне информационные сигналы. Прошедшее время убедило меня в том, что в мировой разведке большинство составляют национально-ориентированные государственники. Это важнейший вывод, полученный после длительных многолетних аналитических изысканий. Просто многие сами пока об этом не знают, но не знают до поры до времени. У них у всех есть интуиция – ведь они разведчики. Особые информационные потоки, которые периодически открываются перед каждым профессионалом мировой разведки, это, можно сказать, информационные потоки реальности и правды. Открываются они в определенное время, в определенном месте. И город Линц был именно тем местом для многих профессионалов мировой разведки.

Существуют три основных вида мировой разведки – тактическая, оперативная и стратегическая. На каждом уровне есть разведчики-стратеги, то есть те, кто обладает стратегическим мышлением. Разведчики-стратеги всегда смотрят чуть-чуть за горизонт. Так было и тысячелетия назад. А для того чтобы заглянуть за горизонт, необходимо многое знать и уметь управлять своим психофизиологическим состоянием. Все мы помним Штирлица – нашего любимого киногероя. Но ведь Штирлиц – это собирательный образ лучших разведчиков-стратегов, и не только нашей страны. В 1998 году в России был проведен очень интересный социологический опрос. Респондентам задавался вопрос – кто из киногероев, по их мнению, должен стать Президентом России. Победил Штирлиц – таковы были народные ожидания… И вот в 2000 году президентом России становится В.В. Путин, работавший по линии разведки в Восточной Германии, а конкретно – в Дрездене, варварски уничтоженном британо-американской авиацией в феврале 1945 года. Случайно ли это? Отнюдь нет. Российское общество ждало людей, умеющих заглянуть за горизонт. Общество ждало разведчиков. Почему же? Да потому, что разведчики пытаются понять и предсказать логику грядущих мировых событий. Они более осведомлены, чем другие люди, они лучше подготовлены, обладают колоссальным объемом информации и умеют ее хранить. Они способны входить в особое глобальное информационное поле Истины. Так вот, именно они первыми и увидели рациональное зерно в моих аналитических выкладках в Линце. И их оказалось большинство, из 43-х стран мира. Они с большим и искренним вниманием, я бы даже сказал, с большой тактичностью, отнеслись ко мне. Внимание спустя годы перешло в уважение, после доклада 9 сентября я чувствовал себя комфортно в мировой разведывательной среде. Это было неожиданно с одной стороны, а с другой – закономерно. Более того, у меня не раз складывалось ощущение, что многие из них потом «прикрывали» меня в непростых ситуациях. Такое ощущение возникло несколько раз, в разные годы, в разных странах (Германия, США, Парагвай, Филиппины). В мировой разведке существуют определенные неписаные правила – условно их можно назвать Кодексом мировой разведки. В принципе, его базовые тезисы нигде не написаны и их нельзя прочесть. Но профессионалы мировой разведки стараются их придерживаться. И я не исключение. По моему мнению, в нем следует выделить несколько ключевых тезисов исходя из опыта личных действий в пространстве мировой разведки. Разведка – это прежде всего анализ и расчет, хладнокровие и уверенность, выдержка и тактичность, интуиция и взаимоуважение.

В августе 1998 года я же знал, что из 400 участников конференции 150 являются американцами, и подобрал близкие им примеры, для того чтобы привлечь их внимание нестандартностью мышления. Кроме того, я предполагал, что большинство участников конференции со столь необычным даже сегодня названием «Информационная война» будут сотрудниками аналитических центров и специальных служб различных стран мира. Я стал анализировать ситуацию в США и обратил внимание на ряд фактов, которые раньше мало кто замечал. Я не был тогда специалистом по США, и мои собственные выводы оказались для меня достаточно неожиданными.

Прогнозы – дело неблагодарное. В мае 1998 года я попытался предсказать августовский дефолт в России. Но моим прогнозам тогда не поверили. Дефолт состоялся. Но руководитель лучшей в тот период российской спецслужбы (называвший меня Умелец) сделал выводы, и предварительное решение о создании специальной структуры для ведения информационной войны было принято. Однако моя авторская идея, сформулированная в докторской диссертации в 1997 году, не была реализована в 1999 году, как предполагалось ранее, из-за ряда объективных и субъективных факторов. Не реализована она и сейчас, хотя необходимость создания системы информационного противоборства после событий августа 2008 года очевидна.

А в 1998 году я просто продолжил анализировать финансово-экономическую ситуацию в России и мире. И обратил внимание на некоторые циклические негативные закономерности в экономике США, имеющие много общего с состоянием российской экономики того времени. Я попросил подготовить для меня аналитические материалы по США, так как тогда еще не был специалистом по Америке. И был шокирован некоторыми данными. Например, аварийность в американских военно-воздушных силах была в 6 раз выше, чем в российских ВВС, а по налету часов они превосходили наших пилотов.

Я задал себе вопрос: как это возможно, учитывая, что военно-воздушные силы США являются самым элитным военным подразделением страны? Вторым шоком для меня стали данные, согласно которым только три года после Второй мировой войны бюджет США был бездефицитным. Итак, я начал изучать историю и экономику США, имея возможность получать в том числе и закрытую информацию. Вскоре выяснилось, что и с экономикой в Штатах не все хорошо, что тоже сильно меня удивило, так как под влиянием общего информационного потока в СМИ я считал, что это держава с самой передовой экономикой… А тут выяснилось, что у США огромный дефицит бюджета, что на протяжении всей своей истории страна практически не выходила из кризиса. После очередного шока я начал более тщательно изучать причины происходящего и пришел к выводу, что у Соединенных Штатов нет перспектив, нет будущего. Тогда, в 1998 году, трудно было в это поверить. Затем, после комплексного анализа предоставленных материалов, я и пришел к выводу о возможности распада США. Я еще не считал США страной, тайно управляемой из Лондона группой лиц. Для меня это была глобальная мировая империя, единственная сверхдержава мира. Я обладал тогда гораздо меньшим объемом стратегической информации, чем сейчас, хотя гораздо большим, чем многие другие аналитики, в силу специфики своей деятельности.