Юрий Мухин - Убийство Сталина и Берии. Величайшее преступление XX века

Г.К. Жуков в своих мемуарах «Воспоминания и размышления», которые для точности следовало бы назвать «Сказки дедушки Жоры, потерявшего совесть», привычно врет, что, дескать, 29 июля 1941 г. он предложил отвести войска Юго-Западного фронта на восток и оставить Киев, а Сталин, дескать, его за это гениальное предложение выгнал с должности начальника Генштаба [56]. Жуков, по обыкновению, украл эту историю у другого военачальника, поскольку произошла похожая история спустя полтора месяца после заявленной Жуковым даты.

Началось это трагическое событие в ночь на 11 сентября. Маршал Баграмян, на тот момент генерал-майор и начальник оперативного отдела штаба Юго-Западного фронта, восстановил его по копиям телеграмм и собственным воспоминаниям. Штаб Юго-Западного фронта и его командующий генерал-полковник М.П. Кирпонос к этому моменту поняли, что ни Юго-Западный фронт на тех позициях, на которых он находился, ни Брянский фронт не остановят немцев от выхода в тыл Юго-Западного фронта.

Кирпонос обратился к начальнику Генерального штаба маршалу Шапошникову с предложением оставить Киевский УР и Киев и отвести все войска за 250 км на восток от Киева на рубеж реки Псел. Но маршал Шапошников от имени Ставки категорически запретил это делать: «Ставка Верховного Главнокомандования считает, что необходимо продолжать драться на тех позициях, которые занимают части Юго-Западного фронта, как это предусмотрено нашими уставами» [57], – ответил он.

Тогда Кирпонос обратился к командующему Юго-Западным направлением, включавшим Южный и Юго-Западный фронты, маршалу Буденному. И тот дал телеграмму Сталину: «Военный совет Юго-Западного фронта считает, что в создавшейся обстановке необходимо разрешить общий отход фронта на тыловой рубеж…» (Далее идет оценка обстановки Буденным и такие выводы: «Промедление с отходом Юго-Западного фронта может повлечь к потере войск и огромного количества материальной части. В крайнем случае, если вопрос с отходом не может быть пересмотрен, прошу разрешения вывести хотя бы войска и богатую технику из Киевского УР, эти силы и средства, безусловно, помогут Юго-Западному фронту противодействовать окружению» [58].)

Сталин был в очень трудном положении. Как глава страны, он должен был согласовать оставление врагу столицы уже шестой союзной республики и огромного количества населения. Генштаб против отвода войск. Что делать? Сталин принимает собственное решение, и это решение военного вождя – он ставит Юго-Западному фронту задачу на спасение войск, на спасение не бегством, а боем. Вечером 11 сентября он связывается по телеграфу с Кирпоносом и, оценив обстановку, заканчивает анализ своим решением:

«Первое. Немедленно перегруппировать силы хотя бы за счет Киевского укрепрайона и других войск и повести отчаянные атаки на конотопскую группу противника [3] На прорывающиеся в тыл Юго-Западного фронта войска Гудериана. во взаимодействии с Еременко, сосредоточив в этом районе девять десятых авиации. Еременко уже даны соответствующие указания. Авиационную же группу Петрова мы сегодня специальным приказом передислоцируем на Харьков и подчиним Юго-Западному направлению.

Второе. Немедленно организовать оборонительный рубеж на реке Псел или где-либо по этой линии, выставив большую артиллерийскую группу фронтом на север и на запад [4] Против войск Гудериана. и отведя 5–6 дивизий на этот рубеж.

Третье. По исполнении этих двух пунктов, и только после исполнения этих двух пунктов, т. е. после создания кулака против конотопской группы и после создания оборонительного рубежа на реке Псел, словом, после всего этого начать эвакуацию Киева. Подготовить тщательно взрыв мостов. Никаких плавсредств на Днепре не оставлять, а разрушить их и после эвакуации Киева закрепиться на восточном берегу Днепра, не давая противнику прорваться на восточный берег.

Перестать, наконец, заниматься исканием рубежей для отступления, а искать пути для сопротивления» [59].

Надо пояснить, чего боялся Сталин. Когда 30 июня 1941 г. Ставка разрешила Юго-Западному фронту отвести войска от новой границы к укрепрайонам на старой границе, то фронт этот маневр произвести не смог. Отвод всех войск сразу привел к тому, что немцы опередили колонны наших отступающих войск и едва не ворвались в Киев. Закрепиться на УРах старой границы не удалось, пришлось отступать дальше – до Днепра.

Поэтому Сталин, поддержав в целом предложение Буденного, расширил его и разбил на этапы: сначала нужно было войска с правого берега Днепра (Западного), с Киевского УРа немедленно перебросить навстречу Гудериану и не дать тому замкнуть окружение; одновременно отвести часть войск на Псел и начать готовить оборонительные позиции, а затем на эти позиции отводить и весь фронт. Сам маршал Баграмян это решение Сталина откомментировал так: «Своей железной логикой Верховный главнокомандующий мог обезоружить кого угодно» [60].

Но дальше случилось невероятное, вернее, то, чего ни Баграмян, ни другие оставшиеся в живых свидетели объяснить не могли, случилось то, отчего «Тупиков, слушая Кирпоноса, схватился за голову» [61]. (Генерал-майор В.И. Тупиков – начальник штаба Юго-Западного фронта, погиб при выходе из окружения.) Кирпонос и член Военного совета фронта Бурмистренко (тоже погибли при выходе из окружения) оттелеграфировали Сталину: «У нас и мысли об отводе войск не было до получения предложения дать соображения об отводе войск на восток с указанием рубежей, а была лишь просьба в связи с расширившимся фронтом до 800 с лишним километров усилить наш фронт резервами…» [62]

Сталин не понял. Он передал Кирпоносу текст телеграммы, которую получил от Буденного. Телеграфный аппарат долго молчал, видимо, растерянный Сталин не знал, что решить, ведь оказалось, что и Генштаб, и командующий Юго-Западным фронтом против отвода фронта с занимаемых позиций. Затем последовал приказ: «Киева не оставлять и мостов не взрывать без особого разрешения Ставки» [63].

Кирпонос и Бурмистренко, между прочим, довольно подло «подставили» маршала Буденного. Он в глазах Ставки оказался не только паникером, ни с того ни с сего начавшим кричать об отводе войск, но еще и негодяем, который к своей панике присоединил Кирпоноса и Бурмистренко, которые, «оказывается», ни сном ни духом не собирались отводить войска и оставлять Киев. На следующий день Ставка сняла Буденного с должности и назначила на его место Тимошенко [64]. Но это мелочь по сравнению с тем, что произошло дальше.

Через 6 дней немцы замкнули окружение Юго-Западного фронта, и напрасно Тимошенко требовал от Кирпоноса немедленно начать отвод войск, Кирпонос ждал письменного приказа от Ставки, который попал к нему только 19 сентября. Своим диким решением Кирпонос погубил сотни тысяч советских солдат. Такова была стоимость первого урока, который дали Сталину на посту Верховного Главнокомандующего его маршалы и генералы с их авторитетом «профессионалов».