Наталья Павлищева - Небо славян. Велесова Русь

Нумерация здесь не столь важна, но как вы думаете, что за текст на этом самом «лишнем» листе?

Догадаться не так уж трудно – это знаменитое призвание варягов на Русь!

Но фальсификаторы не столь глупы, чтобы не понять, что нечетным числом листов заинтересуются, а посему к вставленному листу была сделана приписка, написанная явно позднее самой летописи, мол, здесь не хватает одного листа. Это на всякий случай, когда «найдется». Но в самом тексте никакого сбоя нет! Не было там еще одного листа, разве что фальсификатор «зарезервировал» на всякий случай. А ведь должен быть, если сравнивать текст с другими списками, и тоже очень важный тот самый:

«…от Адама до Потопа лет 2242,

А от Потопа до Авраама лет 1082…

…а от Христова рождества до Константина лет 318,

от Константина же до Михаила всего 542,

а от первого лета Михаила до первого лета Олега, русского князя, лет 29,

а от первого лета Ольгова, понеже седе в Киеве до первого лета Игорева лет 31…»

Константин и Михаил – византийские императоры. Конечно, Константин вовсе не правил целых 224 года, просто автор летописи других не знал. Михаил, кстати, прозвище имел Пьяница, а дата его правления ошибочно сдвинута на десять лет назад.

Этот перечень взят из других списков ПВЛ, он повторяется не раз. То есть в других списках вот эта хронология есть, а истории про призвание варягов нет, а в Радзивилловском списке наоборот.

Если бы не этот вставленный лист, никто о призванных варягах так и не узнал?

Как видите, никакого Гостомысла, который Рюриков дед, и, главное, никакого Рюрика с варягами! Что это? Фальсификатор Радзивилловской летописи решил и датировки подправить, прежде чем лист вставлять, да не успел? Времени было достаточно, летопись долго находилась в частной коллекции Оленина – директора Публичной библиотеки, приятельствующего с некоторыми весьма одиозными личностями вроде печально известного Сулакадзева, вытаскивавшего раритеты из рукава подобно фокуснику.

Вот и верь после этого летописям, вернее их фальсификаторам. На бедного Нестора столько телег накатали по поводу призвания варягов, а он-то не виноват, он ни сном ни духом…

Но это еще не все.

Можно ли вообще верить русским летописям?

Конечно, только очень-очень осторожно, особенно в той части, которая касается начала русской государственности (в этой, пожалуй, вообще верить нельзя). Почему?

Немного о тех, с чьей помощью летописи «всплывали» из небытия. Создается впечатление, что попросту бывали спешно если не написаны, то дописаны.

Жил-был некто Крёкшин Николай Никифорович, новгородский дворянин, чиновник, надзиравший в петровские времена за строительством в Кронштадте, служил не так чтобы честно, бывал осужден, потом оправдан, но главное – занимался сбором фактов и документов по русской истории. Много чего насобирал, но еще больше насочинял сам, у него был неплохой исторический архив, но…

Это вообще характерно для XIX века – даже в самых серьезных коллекциях соседствовали действительно ценные находки и безобразные подделки. Такое ощущение, что во времена Пушкина просто не уделяли достаточного внимания подлинности текстов.

Крёкшин известен своей полемикой с Миллером о родословной Романовых, которую выводил от Рюриковичей, а еще яростным спором с Ломоносовым (что не мешало им оставаться в хороших отношениях) по поводу происхождения Руси. Крёкшин отстаивал норманнскую теорию и призвание варягов с запада.

Кто у нас был главным собирателем древностей, которому везло немыслимо, просто подводами поставляли самые «звучные» рукописные материалы вроде «Слова о полку Игореве»? Граф Мусин-Пушкин собственной персоной. Вы поверите человеку, который объясняет внезапную состоятельность выигрышем в лотерею пятый раз подряд? Сомнение возьмет, как бы ни был человек одержим игрой, несколько ва-банков один за другим – уже мухлеж.

Но именно так выглядят бесконечные «находки» основополагающих древностей Мусиным-Пушкиным. И что поразительно: их многие видели, переписчики даже копировали, но, как назло, все, что вызывало сомнение, вовремя сгорало, исчезало, бывало утеряно. Надо сказать, что уровень подделок тех лет был очень высок, чего стоит коллекция Сулакадзева, в которой нужные материалы вдруг всплывали по первому требованию, вернее предоплате.

Как вы полагаете, где мог купить Мусин-Пушкин Лаврентьевский список, тот самый, с которого пошла гулять ПВЛ? Ему продали наследники (внуки) Крёкшина! Почему сам Крёкшин в споре с Ломоносовым ни словом не обмолвился о существовании такого документа? Еще не успели изготовить или не рискнул недоверчивому Михайле Васильевичу подделку показывать? – тот ведь крутехонек был, мог и рукоприкладством заняться! А может, никакого списка у Крёкшина не было, и его именем позже просто воспользовались?

Подозрительно, кстати, обнаружились такие документы, как «Слово о полку Игореве» и Лаврентьевский список Мусиным-Пушкиным; Ипатьевский, который ну просто в завалах библиотеки Академии наук, где была учтена каждая страница, вдруг «откопал» везучий Карамзин; Троицкая летопись, которую тогда же и тоже «случайно» обнаружил в ризнице монастыря (бесхозная ризница была, что ли?) Миллер… Все находки исключительно вовремя, как раз для подтверждения норманнской теории. Раньше ни сном ни духом, а тут как из рога изобилия – одна за другой. И что удивительно – в трех списках текст ПВЛ о призвании варягов – почти под копирку. Вот и возникает смутное подозрение: не сулакадзевские ли добры молодцы постарались, тем паче водяные знаки на бумаге всех трех списков одинаковые, хотя написаны они якобы в разное время и в разных местах.

О Радзивилловском списке и его проблемах вы помните… Те же водяные знаки с головой быка, кстати. А вот у Холмогорской летописи – водяные знаки в виде кувшинчика без ручки.

А к ПВЛ мы все же вернемся, потому что она основополагающая и потому, что вызывает вопросы, ответы на которые могут оказаться полезными.

Но не все в мире сошлось на наших летописях, есть и другие источники. Подробно старались описать дальние страны и народы, в них живущие, арабские авторы, причем не из праздного любопытства, а токмо пользы для. Ради купцов и часто с их слов составлялись эти описания, авторы не были ангажированы или вынуждены кромсать историю – ни к чему.

Им можно доверять часто больше, чем летописцам. В этих трудах не пересказ событий настоящих или вымышленных, а рассказ о том, какие народы живут в каких землях, чем отличаются друг от друга и чем могут быть полезны. Во времена, когда понятие дипломатической неприкосновенности даже на послов не всегда распространялось, знание особенностей быта, привычек и нравов жителей той или иной земли могло стать залогом выживания.