Александр Булдаков - Прививка от беженства

© Александр Булдаков, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Многие видели, хоть раз в жизни, иллюстрацию картины известного нидерландского художника шестнадцатого века Питера Брейгеля (старшего) «Притча о слепых», которая написана в 1568 году.

Вот как описал впечатления от созерцания этой картины австрийский историк искусства Макс Дворжак в своей книге «История искусства, как история духа»:

«На этой картине изображено шестеро слепых человек, которые цепочкой движутся вперёд, держась друг за друга. Идущий первым слепой поводырь оступается и вместе с посохом падает в яму. Следующий за ним слепой падает на него. Третий, связанный со вторым посохом, вскоре последует за своими предшественниками. Пятый и шестой ещё ни о чём не догадываются, но им неминуемо быть в яме следом за их спутниками. В шести фигурах представлено шесть различных фаз падения. Искусствоведы также обращают внимание на то, что двое (второй и четвёртый) в цепочке не просто слепые – они были ослеплены насильственно.

Считается, что сюжет картины основан на библейской притче о слепых: «Если слепой ведёт слепого, то оба они упадут в яму».

Вот как описал впечатление от этого произведения австрийский историк искусства Макс Дворжак в книге «История искусства как история духа»:

«С возвышения, которое подчеркнуто острыми крышами двух крестьянских домов в верхнем левом углу картины, спускаются по плотине слепые. Последние из них движутся еще в привычном темпе, вертикально, медленно, шаг за шагом, как автоматы. Они еще не знают, что случилось впереди. Плотина делает поворот, вожак этого слепого каравана не замечает и падает через откос в углубление, которое в правом нижнем углу образует контрапост подымающимся крышам домов в левом углу. Между этими двумя полюсами и развертывается в реальном времени апогей трагизма человеческих судеб. Слепые, связанные друг с другом руками, положенными на плечи, и шестами, образуют цепь, которая внезапно, благодаря тому, что вожак оступился, натягивается с большою силою и не выдерживая удара обстоятельств в виде канавы. Следствием является жуткое, быстрое нарастание падающего движения. Обе средние фигуры уже готовы упасть, и механическое шагание вперед превращается у них в неуверенное спотыкание; слепой сзади вожака падает, а там, дальше, пропасть поглощает уже и вожака. В соответствии с этим наблюдается превращение фигурного мотива от прочного, как глыба, стояния к податливому сдаванию и, наконец, к массе, статически и органически не контролируемой; начиная с управляемого или полууправляемого тела вплоть до катящегося камня, или, в духовном выражении, „в этих жутко индивидуализированных удивительных головах, как говорит Ромдаль, – видно ступенчатое нарастание страха“, и все это делается еще более страшным и захватывающим в связи с тупой безвыразительностью, свойственной слепым».

Многим пессимистам кажется символичным движение «слепого» человечества к пропасти. Многим оптимистам это тоже понятно, но если это будет только завтра, зачем портить себе настроение сегодня.

Попытка рассмотреть проблему беженства в ракурсе сопоставления движения слепых «не туда», побудило доступным языком объяснить отдельное видение нарастающего беженства, как одной из множества проблем.

Как всуе, не вспомнить стихотворение «Тучи», русского поэта Михаила Юрьевича Лермонтова, из советской школьной программы по русской литературе и не оценить вновь его актуальность.

В сфере осознания сегодняшних мировых и российских проблем массового Беженства населения, и не только из Северной Африки в Европу, хочется одного – понимания физиологии этого процесса принудительного странствования. И уже не поэт, и не тучки, и не «с милого севера в сторону южную», а наоборот, «с милого юга да в сторону севера» бредут сотнями тысяч изгнанники. Снова остаются за гранью понимания простые, правомерные человеческие вопросы: «Кто же вас гонит: судьбы ли решение? Зависть ли тайная? Злоба ль открытая? Или на вас тяготит преступление? Или друзей клевета ядовитая?» Далее по тексту, в современном понимании, возникают два варианта трактовки стихотворных строк:

– как обращение к некоторым слоям состоятельных граждан с утраченным чувством патриотизма, с «удовольствием» меняющих своё гражданство подальше от «бесплодных нив, страстей и страданий» поближе к тёплым пристанищам – «вечно холодные, вечно свободные, нет у вас родины, нет вам изгнания».

– как сострадание людям, находящимся в стадии принудительного изгнания с «плодоносных нив», движущимся в неизвестном жизненном направлении – «вечно холодные, вечно голодные, нет у вас родины, есть лишь страдания».

Бомж – человек (Б) ез (О) пределённого (М) еста (Ж) ительства. В нашей, испокон веков, аграрной стране, статус бомжа обозначает нахождение человека на нижней социальной ступени – бездомный. Ты можешь нищенствовать, предаваться любым порокам, но если у тебя есть хибара или лачуга, твой социальный статус выше статуса бомжа у которого «ни кола, ни двора. Если рассуждать по традиционной логике современного обывателя: Ничего на свете хуже нету, чем ходить-бродить по белу свету.

В середине двадцатого века западная идеология пыталась осчастливить низший социальный статус человека, предложив молодёжи субкультовое движение «хиппи».

Расцвет движения пришёлся на начало 1970-х годов. Первоначально хиппи выступали против пуританской морали некоторых протестантских церквей, а также пропагандировали стремление вернуться к природной чистоте через любовь и пацифизм. Один из самых известных лозунгов хиппи: «Занимайтесь любовью, а не войной!».

Основные постулаты хиппи:

– человек должен быть свободным;

– достичь свободы можно, лишь изменив внутренний строй души;

– поступки внутренне раскованного человека определяются стремлением оберегать свою свободу как величайшую драгоценность;

– красота и свобода тождественны друг другу и что реализация того и другого – чисто духовная проблема;