Владимир Федорин - Четвертая республика: Почему Европе нужна Украина, а Украине – Европа

Долго ли просуществует крупная компания, работающая без внятной стратегии и четких правил корпоративного управления? Летом 2014 года Украина находилась как раз в таком положении: не было ни общенациональной стратегии, ни правил взаимодействия между двумя ветвями исполнительной власти, президентской (по Конституции она отвечает за оборону, безопасность и внешнюю политику) и премьерской (правопорядок и экономика). Программа МВФ давала количественные и качественные ориентиры, но для движения вперед этого было недостаточно.

Заполнить смысловой вакуум должна была среднесрочная стратегия страны, призванная объединить усилия Президента и Кабинета Министров. Мы назвали ее «Стратегия-2020», имея в виду, что она даст ориентиры на пять лет вперед, наглядно выразит, в чем заключается наш «путь в Европу». Мысля в категориях бизнес-логики, я полагал, что стратегия должна содержать набор KPI – точек, в которые Украина должна прийти к 2020 году. Дальше нам предстояло развернуть план в обратном направлении – от 2020-го к декабрю 2014-го, когда в Украине после парламентских выборов должен был формироваться новый Кабмин. С помощью этого логического упражнения я рассчитывал получить дорожную карту реформ.

Стратегия-2020: ключевые показатели

Развитие

Источники: Национальный совет реформ, IMF World Economic Outlook Database, October 2015

Безопасность

Источник: Национальный совет реформ

Ответственность и достоинство

Источник: Национальный совет реформ

Координировать работу над стратегией Президент поручил 39-летнему Дмитрию Шимкиву, которого я убедил перейти в администрацию одним из моих заместителей с поста генерального директора украинского подразделения Microsoft. В декабре 2013 года он взял отпуск за свой счет и почти три месяца провел на Майдане.

Утвержденная Президентом в сентябре 2014-го «Стратегия-2020» охватывала 62 реформы и программы. «Слишком широкий фронт», – скажет опытный реформатор, понимающий, в каком тяжелом положении находится Украина. Тем не менее свою роль Стратегия сыграла, послужив в октябре-ноябре основой при выработке коалиционного соглашения.

Шимкиву предстояло взять на себя и другую функцию – стать координатором на новой площадке, которая консолидировала бы реформаторские усилия Президента, Кабмина и парламента. Первое заседание Национального совета реформ прошло в декабре 2014 года – вскоре после формирования нового Кабинета Министров. Забегая вперед, скажу: Национальный совет действительно помог снизить издержки взаимодействия внутри исполнительной власти, предопределенные действующей Конституцией Украины.

Зимой 2016-го я куда трезвее смотрю на наши перспективы, чем в первые месяцы работы в администрации. Я по-прежнему верю в великое будущее Украины, но путь к нему будет не таким гладким, как виделось нам летом-осенью 2014 года. Тогда я думал, что при наличии сильной команды реформаторов мы сможем лет за семь-восемь вплотную приблизиться по уровню жизни к Польше – несмотря на то, что на тот момент разрыв между нашими странами составлял, по разным оценкам, от двух с половиной до трех с половиной раз. Я исходил из доказательства от противного: нам удается поддерживать сносный уровень жизни несмотря на чудовищную коррупцию и вопиющую неэффективность. Бизнес остается на плаву, преодолевая огромное количество преград – а как бы он работал, если бы их не было! В Украине миллионы образованных, умных людей, которые могут быть успешными в самых разных сферах. Дело за малым – собрать сильную команду реформаторов, мотивированную на то, чтобы этого добиться.

Успех страны стал бы и моим личным бонусом. Так я думал в июне 2014-го, так думаю и сейчас.

В сентябре 2015-го журналист-расследователь, ныне член президентской фракции в парламенте Сергей Лещенко включил мою скромную персону в «теневое правительство». Основания: «Борис Ложкин – не просто глава Администрации Президента. Это также кадровое агентство» [7] Сергей Лещенко. «Теневое правительство». Новое время, 22.09.2015, http://nv.ua/opinion/leshenko/tenevoe-pravitelstvo-70011.html . .

Благодарен Сергею за комплимент. Осенью 2014-го я действительно активно помогал искать кандидатов в министры. Идея о привлечении иностранцев в правительство и на руководящие посты в госкомпаниях – моя, и я считаю это поводом для гордости, а не для оправданий. Стратегия «инфицирования» украинского государства успешными менеджерами из-за рубежа помогла и в создании антикоррупционных механизмов. Собранная в октябре 2014 года Юрием Косюком группа грузинских экспертов, которую возглавлял бывший министр юстиции и генпрокурор Грузии Зураб Адеишвили, разработала пошаговый план запуска Национального антикоррупционного бюро.

Я всегда воспринимал свою должность как менеджерскую и считал своей задачей выстроить эффективно работающую систему, а не собственный публичный имидж. Сегодня я вижу, что по некоторым проблемам мне стоило активнее и четче артикулировать свою позицию.

Делают ли меня эти факты членом некоего «теневого правительства»? При мне администрация никогда не стремилась руководить Кабинетом Министров. Я слишком хорошо помню, что противостояние президента Ющенко и премьера Тимошенко после Оранжевой революции закончилось реставрацией власти Януковича. Я предложил создать Национальный совет реформ с одной целью – не допустить раскола во власти в критический момент украинской истории. В то же время нелепо было бы отрицать, что разделение исполнительной власти на две ветви – президентскую и премьерскую – ставит Украину в очень непростое положение. Чтобы решить эту проблему, стране необходимо поскорее определяться с формой правления и переходить либо к президентской, либо к парламентской республике.

Украинцы моего поколения пережили три политические революции. Многим пришлось не раз полностью менять свою жизнь и сферу деятельности. За свои 44 года я побывал репортером, телеведущим, рекламистом, издателем, депутатом, медиа-магнатом.

Школы, в которых мы учились, не готовили нас к жизни, наступившей в последние годы существования СССР, и тем более после его распада. Мы читали о том, как все устроено в нормальных странах, но решения принимали на свой страх и риск, потому что никто не знал наперед, что работает в постсоветской реальности, а что – нет.