Владимир Иорданский - Два круга солидарности. Этнический и национальный факторы в современном мире

Иной раз в этой связи приходится слышать, что нации нужно подразделять на два типа – демократические и авторитарные. И, действительно, с этим трудно спорить. В мире существует большая группа демократических государств и, на другом полюсе, еще более многочисленные диктатуры.

К сожалению, противопоставление основывается главным образом на учете различий, существующих в сфере правовой, политической, в сфере государственного устройства. В большинстве случаев анализ ограничивается учетом сиюминутных, преходящих обстоятельств народной жизни, редко затрагивая глубинные особенности наций и их развития. Поэтому и заключения бывают иной раз поверхностны.

Скажем, разве справедливо было бы относить немецкий народ в период Третьего рейха к числу недемократических наций только на том основании, что избиратели в 1933 г. поддержали национал-социалистов и в стране установилась фашистская диктатура? Вряд ли утвердительный ответ был бы верен. Дух народа оставался демократичен, демократичной продолжала быть его культура. Фашистская аберрация национального сознания оказалась сравнительно недолгой.

Другой пример – русский народ. Его обвиняли и обвиняют в пассивности, в покорности, в преклонении перед кнутом, утверждая, что все это – приметы его недемократичности. Опять-таки суждение слишком торопливое и предвзятое.

В ходе своей истории русский народ выработал довольно развитую систему демократии. В таких городах, как Псков и Новгород, был демократичным сам механизм государственного управления, основывавшийся на прямом участии народа в решении важнейших вопросов внешней и внутренней политики. В Москве существовала традиция Земских соборов, выражавших общенародную волю. Наконец, в деревне действовала общинная демократия, уцелевшая даже при крепостнических порядках.

И самодержавный характер государственной власти вытекал не из недемократичности русского народа, а был предопределен рядом других факторов национальной истории, в частности рождением российского государства в тяжелейших условиях борьбы с внешними врагами, представлением о священном характере высшей власти и рядом других. Он находился в известном противоречии с народными демократическими традициями.

Какие же в этих условиях различимы типы существования этносов? Один из главных – моноэтнический, когда этнос в силу причин, которые могут быть чрезвычайно многообразны – от чисто географических до культурно-психологических, ревниво отстаивает свою обособленность. Второй – полиэтнический при отчетливом доминирующем положении одного этноса. Таковы британская, испанская, французская и целый ряд других наций, где вокруг одного наиболее крупного и влиятельного группируется созвездие других народов. Наконец, третий тип – полиэтнические сообщества, где наблюдается теснейшее равновесное переплетение разнородных этнических групп, но часто вокруг одного в культурном и экономическом отношении лидирующего народа.

По сравнению с этносом нация – более сложное образование, причем стоящее на других основаниях. Она напоминает молекулу, образованную различными атомами – этническими группами. Если этнос цементируется в первую очередь сознанием общности происхождения, т. е. прошлого принадлежащих к нему мужчин и женщин, то в нации более важную роль играет убежденность в общности будущего. Вот почему в духовной жизни нации столь существенное место занимает вопрос об историческом ее призвании, о национальной идее и т. п.

Понимание того, что нация менее замкнута, чем этнос, иной раз проявляли даже лидеры движений, имеющих репутацию националистических. Интересно в этом отношении высказывание бывшего председателя Верховного Совета Литвы В. Ландсбергиса в интервью газете «Известия». Он говорил: «…нация – это необязательно люди одного этнического происхождения. Это люди, которые относятся к данному государству как к своей родине. Они и составляют у нас условную литовскую нацию, в которую входят не только коренные жители – литовцы» [54] «Известия», 17.06.1991 г., Москва. .

Такие образования возникали не только в эпоху господства капиталистического способа производства. Прочные, длительно существовавшие полиэтнические сообщества национального типа известны и в античности, и в Средние века. Их внутренняя сплоченность иной раз зависела от единства веры, единства религиозных убеждений. Этот фактор сохранил свое значение вплоть до современности. Израиль на Ближнем Востоке, движение сикхов в Индии свидетельствуют о том, как мощно соединяет религия изначально разнородные по культуре этнические элементы.

Л. Н. Гумилев отмечал три формы сосуществования этносов: «1) Симбиоз – сосуществование двух или более этносов в одном регионе, когда каждый занимает свою экологическую нишу; 2) Ксения – буквально «гостья» – вариант симбиоза, группа иноземцев, живущая замкнуто; 3) Химера – сосуществование двух или более чуждых этносов в одной экологической нише. Обычно химеры – последствия миграций и, как правило, неустойчивы» [55] Гумилев Л. Н. Письмо в редакцию «Вопросов философии». – «Вопросы философии», 5/1989 г., Москва, с. 157–160. .

Эта схема слишком тесна, чтобы охватить многообразие реальности. К тому же, если можно говорить об этническом пространстве небольших по численности, относительно изолированных народов как об «экологической нише», то территория, занимаемая крупными этническими группами, обычно столь неоднородна в природном отношении, что ее сравнение с нишей вряд ли возможно, даже когда она является анклавом в этническом пространстве другого народа. И какие этносы можно считать «чуждыми» друг другу? Ни религиозные, ни культурные, ни нравственные различия не являются чем-то абсолютным, не образуют непреодолимого барьера враждебности и несовместимости.

Полиэтничность, т. е. союз нескольких этносов в границах одной нации либо сообщества, составляет характернейшую черту развития и становления современных наций. Для Европы характерно преобладание наций, группирующих несколько малых этносов вокруг одного, доминирующего. Здесь же известны случаи национальных образований на базе двух, как в Бельгии, или четырех, как в Швейцарии, равнозначных этносов. К тому же в результате миграций этническая картина Европы быстро изменяется, на ней появляются совершенно новые элементы.

В ходе сосуществования в рамках единого полиэтнического сообщества крупных и в численном отношении небольших этносов начинают проявляться их различные подходы к его перспективам. В интересном исследовании об исторической памяти больших и малых народов российский исследователь А. Празаускас отмечает [56] Празаускас А. Авторитаризм и демократия в многонациональных обществах. – «Азия и Африка сегодня», № 8,1990 г., Москва, с. 28. , что положительные воспоминания характерны прежде всего для доминирующих этносов и в меньшей степени для других крупных народов. Напротив, «в исторической памяти этнических меньшинств и малых народов чаще преобладают всякого рода обиды и перипетии борьбы за выживание. Поэтому у них сохраняется повышенная чувствительность к любым проявлениям несправедливости, своеобразный «комплекс меньшинства», нежелание раствориться в «единой нации». Как правило, малые народы с трудом поддаются интеграции».