Виктор Дудихин - Гниловатые времена. Очерки эпохи лихолетья

Довольно быстро пройдя необходимые формальности, я отпросился на недельку отдохнуть. На дворе стояло начало октября, тепло и очень солнечно. Настоящая золотая осень, бабье лето. Кто знает – думал я – может это добрый знак.

Мой брат недавно женился, и я поехал к нему в гости, в Рязань. Мы гуляли, немножко пьянствовали, пытались ловить рыбу, радовались жизни так, как это можно делать в неполных сорок лет…

Теперь о новом месте работы. В нашем, прикомандированном к московскому горкому КПСС отделе работало человек тридцать. В нем присутствовали как минимум четыре яркие личности, достойные того, чтобы я упомянул их в своем мемуарии. Все они примерно одного возраста – сорок лет, кандидаты наук, самыми замысловатыми путями попавшие в этот переплет. О первом впечатлении, о трех из них, написал в предыдущей главе. Сейчас подробнее, ибо они того заслуживают….

Олег Константинович – начальник отдела, обладатель рыцарской фамилии и автор концепции своей бесподобной системы «Сократ». Бывший институтский преподаватель, в прошлой жизни доцент из города Куйбышева.

До сих пор для меня остается непонятным, каким образом, зачем, почему, и какая сила вытащила его из провинциального самарского захолустья, дала квартиру в элитном московском доме и устроила работать туда, где по его же словам, «ложка стояла в банке с черной икрой».

Что, в Стольном Граде нельзя было найти подходящего специалиста? Не верю! И не понимаю… Олег за время моего знакомства с ним проявил себя абсолютно «нулевым» администратором, но обладал бесспорными, феноменальными «креативными способностями», всеми признаваемым даром – убалтывать кого угодно и зажигать народные массы своим оптимизмом.

Игорь Петрович – выпускник физтеха, бесспорно талантливый систематизатор с фундаментальным образованием, но практически нулевой креативщик. Поле его интересов лежало в области эргономики. Я еще все время подкалывал этого деятеля несколько перелицованным лозунгом тех лет, мол «Эргономика должна быть эргономной!».

В этом своем эргономическом бульоне он варился практически все сознательную жизнь, начиная институтской скамьи. Кстати, довольно скоро, буквально на моих глазах, он защитил докторскую диссертацию, по своей злосчастной науке. Все хорошо – но к тем задачам, которые предстояло решать здесь, в Горкоме КПСС, эта область знаний имела отношение весьма опосредованное. Администратором Игорь, прости Господи, был слабым. Мы с ним одно время мы даже дружили. Пока не разругались.

Евгений Александрович – его сфера интересов инженерная психология. Старинный приятель Игоря. Он мог бесконечно долго рассуждать об особенностях восприятия различных экранных форм. Все это прекрасно, но надо бы хоть немножко иметь представление об информационных технологиях! Меня он жгуче не любил. Я был среди них самым молодым, весьма ехидным, а после того, как мы с Игорем подружились, то Евгений, видимо, просто банально ревновал. Однако, надо сказать, что администратором он все же каким-то был.

Юрий Васильевич – также выпускник физтеха, в свое время удачно перебежавший из АСУ Москва на партийную работу и получивший там соответствующую выучку. Он являлся, несомненно, хорошим администратором, но время, проведенное в партаппарате КПСС, сделало его «нулевым» специалистом. Поэтому, каких-то разумных вариантов, помогающих найти верное решение стоящих перед отделом задач, тоже предложить не мог.

Бесспорно, Юра – партократ был из всей четверки самым умным и ушлым. Быстро организовал при ЦНИИ «Электроника» малое предприятие с вызывающим названием «Поиск». Когда я спросил его, мол, поиск чего, он, не задумываясь, ответил – денег! Примерно через год, когда злосчастный проект «Сократ» стал стремительно приближаться к краху, и в воздухе явственно запахло жаренным, Юра, как ни в чем не бывало, начал через свой «Поиск» успешно торговать курячьим яйцом.

Теперь немного о новом месте работы. Сразу по входу в здание Горкома находился гардероб с шустрыми старушками подавальщицами верхней одежды. Меня по – первоначалу весьма занимало, каким образом они так безошибочно определяют приоритеты при обслуживании.

То, что некая иерархия существует, не вызывало сомнения. Но как, каким образом, эти бабульки определяли, у кого брать пальто в первую очередь, а кто мог и подождать, так сказать перетоптаться? Мой новый друг, экс – партийный бюрократ Юра, долго смеялся, узнав о моем затруднении. Потом объяснил – все дело в шапках.

По его словам, в зависимости от занимаемой должности партийный чиновник того времени мог тогда носить лишь определенный головной убор. Пыжики – это верхний уровень, далее бобровые, ондатровые и так далее, опускаясь до банального кролика. Мы, инженеры, в наших вязаных колпачках, находились на самой нижней ступеньки этой иерархии и даже еще ниже. Вот такое было его объяснение. Впрочем, может он просто мне все тогда наврал. Вполне возможно, все-таки экс-аппаратчик, профессионал этого дела.

Нет, понятно, что партийный функционер тех лет вполне был в состоянии купить самую распрекрасную шапку. Только вот появиться в ней на людях в ней, якобы, смел только после занятия определенной должности. Так и говорили, например, должность зав сектора – это «ондатровая шапка, шесть книжных и двадцать четыре продуктовых заказа в год, и не менее двух заграничных поездок».

Кстати, о книгах и книжных заказах. Если свернуть влево от гардероба, то упрешься в киоск. По сравнению с цивильными книжными магазинами тех лет «для всех» – взгляд в нем приятно отдыхал. В то время партийные деятели заказывали книги из новых поступлений по каталогам, а вот весь остававшийся ненужный им «неликвид» попадал на этот прилавок. Кстати, там я купил тогда «Слепящую тьму» Артура Кёстлера, книгу, из-за которой еще лет пять тому назад у советского человека, вполне могли произойти серьезные неприятности.

Всех сотрудников отдела прикрепили к спецстоловой. Как я сейчас понимаю, это была самая простецкая точка, из имевшихся, в данной системе предприятий общественного спецпитания. Там кормились шоферы, посудомойки, инструктора ЦК ВЛКСМ, охранники и прочая обслуга. Прикрепленным лицам выдавались талоны. Сначала они стоили 75 копеек, потом подорожали до 94-х, что вызвало приступ глухого, скрытого неудовольствия кормящейся братии. На талон в столовой набиралось разной вкусной жратвы без ограничения, что называется, «от пуза». Практически «шведский стол».

В голодной стране, СССР того времени, даже такая партийная столовка представлялась вожделенным оазисом, с которого и кормилась тогда моя семья. Располагалось сие заведение на другой стороне Старой Площади, ближе к зданию ЦК ВЛКСМ, в юрисдикции которого, видимо, она и находилась.