Захар Прилепин - Письма с Донбасса. Всё, что должно разрешиться…

Характерно, что вскоре Бабченко получит европейскую – если точнее: шведскую – правозащитную премию за беспримерную честность, смелость и бескомпромиссность.

Что ж, в каком-то смысле шведы правы: это и беспримерно, и смело, и бескомпромиссно.

«Вооружённые люди пришли за спинами ментов, желая бойни и трупов? Вооружённые люди получили бойню и трупы», – это он так про десятки сгоревших заживо, в адских муках, людей? В том числе – женщин и стариков?

О, перед нами мощный тип, любимец российской либеральной общественности, и совсем не рядовой блогер – но один из лидеров фейсбука по количеству подписчиков: хорошо поставленный голос колоссальной аудитории.

Не очень просто понять резоны шведских правозащитников, одаривающих своей благосклонностью человека, нашедшего такие твёрдые и мужественные слова для оправдания и объяснения омерзительного злодеяния; но это их дело.

Расчёт всех, кто одобрительно или, как вышепроцитированный тип – с наигранной стоической суровостью, воспринял массовое сожжение людей, был прозрачен и прост: напугать «сепаратистов» Юго-Востока – и в первую очередь Донбасса, – до такой степени, чтоб они глаз поднять больше не посмели.

Но обернулось всё противоположным образом.

Если нужен истинный отсчёт войне: война началась 2 мая на Куликовом поле.

Потому что именно после 2 мая в ополчение Донбасса пришли сотни людей. Вскоре их будут тысячи. Затем счёт пойдёт на десятки тысяч.

Покатилась история с горки.

В тот же день, 2 мая, был предпринят первый штурм Славянска.

ВСУ заняли гору Карачун с телевышкой к юго-западу от Славянска. Оттуда они начнут обстреливать город, одновременно обвиняя в этих обстрелах «сепаратистов».

Во время штурма были сбиты из ПЗРК два вертолёта огневой поддержки Ми-24 и повреждён десантный вертолёт Ми-8.

3 мая ВСУ была произведена стихийная и весьма бестолковая попытка взять Краматорск.

5 мая началось противостояние ополчения и ВСУ у села Семёновка, стоящего на самом переднем краю, перед Славянском.

– Какие были ощущения тогда? – спрашиваю у Захарченко.

– Было ощущение, что нас всех поубивают. Не просто поубивают, а раскатают в хлам. Началась борьба за выживание.

Я молчу. Он курит и что-то листает в компьютере на столе. Что-то не связанное с насущными делами, я уже по его лицу научился определять. Чаще всего какие-то военные донбасские ролики в youtube крутит.

– Помнишь, с какого момента военная работа начала сочетаться с административной? – спрашиваю я. Захарченко поворачивается ко мне:

– Любое создание воинского подразделения связано с административной работой. Мы создали штаб. Наша группа взяла горисполком. Я прекрасно понимал, что он будет нужен новой стране.

Мы в ОГА держали только седьмой этаж – а вообще наше подразделение заходило туда только, когда нужно было оказать силовую поддержку. Мы зашли и вышли, зашли и вышли. А горисполком захватили мы. Во время захвата только разбили форточку и сломали ручку в туалете. В один прекрасный момент горисполком стал центром ДНР, потому что там остались все отделы, которые необходимы для существования города и всей страны. Это благодаря тому, что мы не дали его разнести.

Нас очень долго обвиняли, что мы его держим, зато сейчас никто ничего не скажет. Потому что если бы разнесли горисполком, то сейчас вообще ничего бы не было.

Понимая, что это здание нужно, я его взял. Плюс штаб. Плюс налаживание контакта с общественностью и с бизнесом, но это не было первоначальной задачей. Основной моей задачей было: собрать роты, батальоны, создать армию или хотя бы, на первом этапе, подразделения, на которые можно было бы рассчитывать.

– С вами тогда хоть кто-нибудь встречался? Я имею в виду: какие-нибудь из Киева были ходоки?

– Ходоков из Киева не было, кроме одного, генерала Рубана, он приезжал с целью обмена взятых в плен офицеров СБУ. Мы поменяли их на Лёню Баранова и Павла Губарева.

В тот же день, 7 мая, когда Павел Губарев вышел на свободу, из России появилась новость, на которую народ Донбасса, кажется, не обратил должного внимания.

Президент России Владимир Путин попросил руководство ДНР и ЛНР перенести на другой срок дату референдума.

Значение этой просьбы очевидно: никаких планов на Донбасс у российского руководства не было. Они представления не имели, что с этим делать.

8 мая депутаты Верховного Совета ДНР посоветовались и оставили дату прежней – 11 мая. Поздно переносить, решили на Донбассе, пока нас всех, под улюлюканье, не пожгли.

9 мая более ста бойцов «Национальной гвардии» Украины заняли пансионат «Шахтёрские зори» в Донецке, но в тот же день были выбиты приехавшими на двух «Камазах» бойцами батальона «Восток» и ополченцами из Горловки. Двое нацгвардейцев погибли, остальные сложили оружие.

В тот же день, 9 мая, произошло очередное побоище: во время празднования Дня победы в Мариуполе случилось столкновение с нацгвардией.

Результат – 9 погибших и 42 раненых среди пророссийски настроенных жителей Мариуполя.

Мариупольцы пришли поддержать городскую милицию, которая на тот момент отказалась выполнять приказы местной, присягнувшей Киеву, власти и, по сути, сохраняла нейтралитет.

Здание МВД уже было окружено силовиками. При пока не выясненных обстоятельствах, внутри начался пожар. По разным данным, погибло до пятидесяти сотрудников милиции.

На следующий день в Мариуполе объявили траур, что не помешало замайданным активистам поджечь здания городской прокуратуры, городского совета и местной войсковой части. В городе воцарился хаос.

9 мая снайпер, находившийся на позициях ВСУ, убил (три попадания) 12-летнего мальчика в Славянске.

Все эти известия действовали на жителей Донецка ошеломляюще.

Захарченко как-то признался, что со 2 по 12 мая, за эти десять дней, едва ли проспал десять часов: бешеная нервная нагрузка и жуткая круговерть.

Они взяли на себя смелость объявить о создании нового государства. Нового, на карте земной, государства.

В последние дни перед референдумом были постоянные совещания: Пургин, Пушилин, Губарев, Захарченко…

11 мая прошёл референдум. Явка оказалась очень высокой: огромные толпы были на всех открытых участках.

Андрей Пургин, уже будучи главой Народного совета ДНР, вспоминал: «Я помню эти очереди невероятные, люди стояли по шесть часов… Всё строилось на чистом альтруизме, работа комиссий не оплачивалась. Вручную выписывались данные из паспортов, возили бюллетени и протоколы, и все знали, что работают бесплатно… Не было никакой типографии. Было собрано огромное количество плоттеров, которые поставили в ЦИКе, и люди всю ночь стояли и перекладывали бумагу. Там же ложились спать, их сменяли другие, но печать не останавливалась… Это был подвиг Донбасса».