Всеволод Колесник - Россия на перепутье. Историко-публицистическая трилогия

Вторая неожиданность. Сталин через союз «и» соединяет два понятия – «русский революционный размах» и «американская деловитость», ставя их как бы на одну доску (если не как равные по значимости, то, по крайней мере, как вполне сопоставимые). Хотя Сталин и был марксистом, но марксистом он был творческим, то есть плевал на Маркса, когда это требовалось. Сталин понял, что учение Маркса не пригодно для строительства государства, которого по Марксу не должно было быть вообще. Но без государства (еще Ленин это понял) никак нельзя.

По Марксу, при коммунизме будет действовать принцип: «От каждого по способностям, каждому по потребностям». В нашем мире, как известно: «Каждому по его деньгам». Но если «по потребностям», то зачем деньги? Маркса «осенило» – при коммунизме денег не будет. Большевики сразу после революции попробовали организовать этот простой товарообмен без денег и тут же ужаснулись получаемому маразму.

Короче, Маркс так наколбасил, что Сталин к концу жизни неоднократно говорил: «Без теории нам смерть!» Но, как умный человек, не имея реальной теории, он не отказывался от марксизма – страшно оставить людей вообще без веры. Жизнь советских людей потеряла бы смысл, а это хуже новой войны. Сталин лавировал, выжидал, уворачивался от неудобных вопросов и пытался как-то за уши подтащить Маркса к практике жизни. В конце концов плюнул еще раз на Маркса и стал пользоваться идеями… Форда – «отца наиболее современных и ясных принципов экономики… наиболее яркого выразителя морали в экономике и производстве» (Мухин Ю.И. «За державу обидно»).

Убежденный капиталист, американский автомобильный магнат Генри Форд родился в обыкновенной фермерской семье и окончил обычную сельскую школу. Очень рано увлекся техникой. Умея работать руками, он буквально из металлолома собрал первый автомобиль, потом еще, потом организовал фирму, которая благодаря методам его хозяйствования стала по тем временам королевской в мире бизнеса.

Его принципы приемлемы и для коммунизма: а) всякая погоня за наживой – зло; б) если ты ничего не дал обществу, то и требовать тебе от него нечего; в) спекуляция – наиболее пристойный вид воровства; г) в цивилизации нет места тунеядцам. В своей книге «Моя жизнь, мои достижения» Форд открыто провозглашал, что в основе производства должен лежать план – мозги хозяина, а не придурочное «регулирование посредством спроса на рынке». Если внимательно прочитать его книгу, то можно убедиться, что Форд – ярый социалист.

Гонения на Форда начались не из-за этого, а за его другую книгу «Международное иудейство». Международное еврейство считает Форда ограниченным антисемитом, хотя и с деньгами. Как только Сталин стал пользоваться идеями Форда, у него появлялась возможность улучшить жизнь народа, в составе которого было 56 млн горожан и 115 млн крестьян. При Сталине на основе завоеваний революции формировалось общество, которому еще предстояло развиться на пути к совершенству. Возможность обратить внимание на крестьян появилась позже, и они это оценили.

Какой бы вой ни несся о тяжкой жизни крестьян при социализме, об ужасах коллективизации и т. д., но во время Великой Отечественной войны советские крестьяне были, пожалуй, единственным сословием в СССР, которое советскую власть не предало. При наступлении немцев советское колхозное крестьянство безропотно сдавало лошадей отступающей армии, отгоняло на восток сельскохозяйственную технику, скот, уходило само. Нигде не было никаких бунтов и восстаний против Советской власти, как ни старались немцы их вызвать. Крестьяне составили и основную массу партизан.

А вот прародители Советской власти, ивановские ткачи, подняли бунт, когда в 1941 году власти начали вывозить оборудование ткацких фабрик на восток, и тамошний пролетариат нагло заявил, что ему все равно, на кого работать – на немцев или на советскую власть. Это надо понять. Надо понять и мудрость Сталина, развивавшего промышленность и знавшего, что она не может работать без покупателя. Созданный ею товар должен быть куплен, иначе она не в состоянии произвести следующий. Чем больше покупают, тем быстрее развивается, растет промышленность. Если кто-либо хочет развивать свою промышленность, ему нужны не инвестиции, не займы, не надо ходить по миру с протянутой рукой, а нужно позаботиться о своих покупателях товаров. Сталин рассматривал несколько путей поиска покупателей для промышленности нашей страны – путей развития рынка СССР. Существует, например, прусский путь, предусматривающий аннексию других стран, создание препятствий для их промышленности и за счет их рынка, их покупателей развитие собственной промышленности. Или английский путь. Захват колоний и использование их рынка для развития промышленности метрополий. Разумеется, эти пути не подходили Советскому Союзу, и Сталин выбрал американский путь развития промышленности. Путь развития собственного рынка, создание покупателей прежде всего внутри собственной страны.

Вспомним, как Генри Форд – основатель автомобильной индустрии США, создавал себе покупателей. Он стал платить рабочим своих заводов неслыханную по тем временам заработную плату – 5 долларов в день – и этим спровоцировал профсоюзы и в других отраслях на требования по повышению зарплаты. Когда разъяренные его коллеги-капиталисты выразили свое негодование, он вполне резонно возразил им: «А кто будет покупать мои автомобили?»

Чтобы увеличить производство чего-либо, нужно сначала дать деньги покупателю. Создав средний класс, класс людей, для которых покупка автомобилей стала обычным делом, США развили свою автомобильную промышленность. При Сталине, начиная с 1930-х годов, вводились в строй тысячи заводов и фабрик. Они были готовы давать продукцию, но покупателя в нищей стране не было. И Сталин, пусть за счет эмиссии, выбросил деньги на рынок. И народ зажил лучше. Курс на иностранные концессии тогда себя не оправдал. Некоторые капиталисты, пытавшиеся пустить корни в Советской России и для этого даже умерявшие свои аппетиты в отношении размеров прибыли, устанавливали рабочим зарплату намного выше, чем на государственных заводах и фабриках. Эти производства властями были закрыты (вот сейчас бы так!), так как разлагающе действовали на российский пролетариат.

Но главное – страна оказалась перед угрозой голода. Уже в 1928 году Сталин, сосредоточивший в своих руках всю власть и ответственность за судьбу страны, столкнулся с трудностями в заготовке хлеба. Зерно в стране было, но кулаки (которых еще в царское время называли бессердечными и жестокими, «нравственными чудовищами», мироедами) не хотели продавать его по ценам, установленным государством. Стало ясно, что с вольницей для кулаков, каковой была НЭП, надо кончать. И тогда стало очевидным, что для индустриализации СССР десять лет были потеряны и страна не готова к отражению нападения со стороны империалистов Запада, угроза которого становилась очевидной. Вождь поставил вопрос предельно четко и жестко: мы отстали от передовых стран Запада на 50—100 лет; либо мы пробежим этот путь за 10 лет, либо нас сомнут. Расчет его оказался точным: до нападения гитлеровской Германии на СССР оставалось чуть больше десяти лет. Вот тут НЭПу и пришел конец – совершенно объективно. А вместе с этим кончилось и время «тончайшего слоя партийной гвардии», который рассматривал Россию как вечного ученика передовой Европы. «Гвардейцы» еще оставались в строю, громко, со скандалами, выясняли между собой, у кого из них больше партийный стаж и кто дольше сидел в тюрьмах и больше побегов совершил с каторги, а курс партии определяли уже не они.