Чарльз Кловер - Черный ветер, белый снег. Новый рассвет национальной идеи

На руку чекистам сыграл и повальный оптимизм эмигрантов: они все еще ждали со дня на день коллапса большевистского режима и верили в скорое возвращение на родину. Когда появились представители «Треста», для них словно сбылось наконец-то пророчество. Сергей Глебов, описывая начальную пору эмигрантского движения, рассуждает:

Каково же было отношение евразийцев к «Тресту»? Прежде всего, сам факт его появления вполне укладывался в идеологические построения евразийцев. Согласно их теории революции, должен был появиться новый слой людей, которые изнутри захватят власть в России. Задача лишь состояла в том, чтобы обратить этих людей в евразийскую веру [91] Глебов С. Евразийство между империей и модерном: история в документах. М.: Новое издательство, 2010. .

Евразийцы произвели горы брошюр, предсказывающих неизбежное падение большевиков, когда в России на смену коммунизму придет евразийская идеократия. Среди риторики, полной эсхатологических пророчеств и религиозной мистики, звучали и предсказания о заговоре внутри самого большевистского правительства. И вот, казалось, сбылось, более того – заговорщики сами искали связи с евразийцами. Слишком хорошо, в жизни так не бывает, и, разумеется, это была неправда, но исступленная мечта эмигрантов о возвращении домой затмила здравый смысл и в итоге погубила евразийское движение.

Сегодня нам известно, что Агапов, скорее всего, не служил в ГПУ, он всего лишь оказался слишком легковерным, не способным к глубокому анализу простофилей. В 1930 году, после возвращения в СССР, его арестовали, в 1934-м приговорили к десяти годам заключения, а в 1938-м расстреляли за контрреволюционную деятельность (почти все сотрудники ГПУ, имевшие отношение к операции «Трест», также были казнены в 1937-1938 гг.). Текст допроса, найденный в Особом архиве Литвы, опубликовала историк Ксения Ермишина [92] Текст допроса П. С. Агапова обнаружил в следственном деле Л. П. Карсавина (Особый архив Литвы. Ф. К.-1. Оп. 58) В. И. Шаронов. Исследователь евразийства К. Б. Ермишина опубликовала этот архивный документ: Ермишина И. Арапов и евразийское движение (новые архивные материалы) // Записки русской академической группы в США. Т. XXXVII. Нью-Йорк, 2011-2012. С. 238. – Прим. авт. . Там рассказывается, как Агапов поддался на обман Лангового: «…у меня осталось тогда впечатление, что A.A. Ланговой не вполне понимает нашу евразийскую позицию, – причины такого «непонимания» мне, конечно, совсем не были ясны, как они стали ясны потом, когда вскрылось, что Трест есть ГПУ». С помощью Лангового Агапов проникал в СССР в 1924 и 1926 годах.

Руководители евразийцев поначалу выжидали, пока надежность Лангового подтвердится вполне, однако благодаря настойчивым уговорам Агапова в январе 1925 года Лангового пригласили выступить перед собранием на берлинской квартире. «Врал немилосердно, – вспоминал впоследствии Ланговой. – Несусветная чушь здесь сошла за глубочайшую истину. Например: «Евразийство – синтез культуры славянской, европейской, монгольской. Основа – монархическая». Затем выступали евразийцы, ругались между собой… Главная тема споров – что лучше: капитализм или государственное плановое хозяйство» [93] Никулин Л. Мертвая зыбь. . В итоге терпение Лангового и его труды вполне окупились: в том же году его пригласили на встречу в Праге. Он «проскользнул через границу» в Польше. В Праге он произнес очередную речь, и, выслушав его до конца, евразийцы единодушно постановили: нужно попытаться обратить целиком весь «Трест» в свою веру. Лангового включили в Совет Семи, возглавлявший организацию евразийцев, и назначили главой партии евразийцев (ЕАП) в СССР. Так он получил доступ ко всей информации о сподвижниках евразийцев на территории Советского Союза. Вся корреспонденция между тамошними членами организации и ее штабом проходила через его руки. «Если же все пойдет благоприятно, то окажется, что достигнут большой результат – образование самостоятельной нефтяной [евразийской] организации в Аргентине [России]… Денисов, во всяком случае, производит впечатление человека искреннего», – заявил Трубецкой.

Главным образом благодаря заблуждению благодушного Агапова, всячески рекламировавшего «Трест», евразийское движение было вывернуто наизнанку и поставлено под контроль ГПУ. Движение было инфильтровано агентами до такой степени, что единственный уцелевший ветеран «Треста» Борис Гудзь в интервью 2004 года назвал евразийцев фиктивным движением левого крыла, детищем «Треста» [94] Долгополов Н. Гении внешней разведки. М.: Молодая гвардия, 2004. . Эта версия вполне может оказаться недалека от истины: количество проникших в организацию агентов было столь велико, что после 1925 года уже трудно разобраться, кто принимал решения – прежние лидеры или ГПУ. Владимир Стерна, замдиректора контрразведки ГПУ, отчитывался начальству об успешном захвате евразийского движения: ««Трест» сросся с евразийством… отдельные члены евразийского совета выполнят любое наше поручение» [95] Политическая история русской эмиграции. С. 251. .

Однако не все уверовали в «Трест». Интересным источником информации могут послужить записи допросов Льва Карсавина – философа, участника евразийского движения, который в 1940 году переехал в Вильнюс и в 1949-м был там арестован НКВД. Его показания были обнаружены после падения коммунизма и опубликованы в 1992 году. Карсавин описал внутреннюю структуру евразийской организации и говорил о своих подозрениях в отношении Лангового – не из ГПУ ли он. «Я понял, что связь с единомышленниками в Советском Союзе, поддерживаемая через Лангового, несерьезная и что это просто комбинация органов Советского Союза» [96] Хоружий С. Карсавин, евразийство и ВКП // Вопросы философии. 1992. № 2. C. 84–87. . Он также сказал, что Сувчинский разделял, по крайней мере отчасти, его подозрения, однако они оба сочли, что Ланговой «сочувствует» целям евразийства и потому помог им наладить связь со сторонниками в СССР.

«Трест» шел на все более дерзкие меры, стараясь укрепить доверие к себе и обмануть эмигрантов. В феврале 1927-го Ланговой устроил Савицкому возможность через польскую границу попасть на тайный «конгресс» евразийцев в Москве, на котором должен был также присутствовать Якушев. Савицкий поехал в качестве «сочетания философа с воином» [97] Из письма П. Н. Савицкого П. П. Сувчинскому от 21.01.1927 г. // Архив Дома русского зарубежья (письма готовятся к публикации К. Б. Ермишиной). Автор и переводчик выражают благодарность К. Б. Ермишиной за помощь с этими документами и протоколом допроса Агапова. , как он сам это определил, по подложным документам на имя Николая Петрова из Витебска. Позднее он опишет Сувчинскому («обмороженной рукой» [98] Из письма П. Н. Савицкого П. П. Сувчинскому от 24 февраля 1927 г. ) всевозможные маневры, совершавшиеся для того, чтобы обойти пограничный заслон, в том числе ему пришлось в страшный холод проскакать сто верст на коне. Подробного письменного отчета о самом конгрессе он Сувчинскому не отправил, пообещав отчитаться устно при встрече. 24 февраля 1927 года он писал Сувчинскому, что нашел «нефть», которой должно хватить в избытке, и уточнял, что группа невелика (около 200 человек), но это «нравственно здоровая нефть» [99] Там же. .